Отражение тайны

Девочка отрицательно мотнула головой, но при этом подозрительно замолчала.

– Слушай меня, детка, сейчас как раз идёт совещание городских чиновников. Потом, как водится, банкет. А после банкета, к гадалке не ходи, их потянет на девочек. И вот тогда – падам! – появляешься ты, вся в белом. И добываешь, что нужно. Такая уж наша бабская доля… – терлась о девичье плечо Элла. А я обиженно думал: что-то о доле своей бабьей ты не всегда вспоминаешь, тогда, в лапах Абдусциуса, сопротивлялась будь здоров! Порхала как бабочка, жалила как пчела. При этом я восхищался её изумительной мимикой, её игрой. Слабость человеческую ведь ещё распалить нужно. Эллочка умела разжигать из человеческих слабостей целые костры до небес. – Ты не беспокойся. Тут сложнее не столько дело сделать, как получить деньги. Но это я возьму на себя. Не откажет. И не обманет. Он мой должник.

– А они и вправду чиновники? Или бандиты? – последний раз всхлипнув, спросила выпускница. Её порядочности хватило только на это уточнение.

– А какая для твоей ситуации разница? Хотя ты права… Бандиты – это плохо. Чиновники – хорошо. Ну, что решаем? Звонить? Шепнуть за тебя словечко? Всего одна ночь, и четыре сотни твои. Если ты против, настаивать не буду. Другая найдется. И платье купит.

Я надеялся, девушка откажется, скажет, лучше смерть, чем позор. Но, разумеется, полностью ошибался.

– А отчего четыре сотни? Вы же сказали – пять.

– Пять сотен заслужить надо, сейчас в городе приезжих много, цену сбивают, так что это уже от тебя будет зависеть.

– А где гарантия, что меня просто не вышвырнут потом на улицу? Я же не какая-то путана…

– О, конечно, нет! – отвергла такое странное допущение Эллочка.

– Я… я… – девушка пока ещё не находила, как определить себя в такой ситуации. Потом плюнула на это дело. – В общем, где гарантия, что я получу деньги? – по всему было видно, что теперь она полна решимости и намерена заработать все пять сотен, а если получится, то и больше.

– О! За это, милочка, не беспокойся…

Всегда понимал, что в слове «беспокойство» тоже присутствует бес. А вовсе не измененная приставка, как утверждают филологи. Элла прижалась к девушке и стала что-то шептать на ушко. Обе засмеялись. Девчушка окончательно успокоилась. Фонарь над мостом высвечивал пока ещё девичью красу, будто прощался.

– А ваш процент? – передо мной выводились последние штрихи акта совращения с пути.

У девчушки был выбор. Плюнуть на платье, надеть первое, что попадет под руку, прослыв большой оригиналкой, отчего все мальчишки захотят танцевать только с ней. И один из них должен был в неё влюбиться. Потом вместе в институт, дети, мальчик и девочка, поездки в Сочи, достаток, закрутки на зиму, кошка Маруся и волнистый попугайчик Кеша. Музеи, театры, выставки, она станет известным журналистом, будет много путешествовать, изменит ему всего пару раз, да и он ей дважды. Оба о том не узнают. Затем пойдут внуки…

Всё это увидел я, вглядываясь в её судьбу. Всё это пронесётся и перед глазами несчастной, так глупо пожелавшей эту судьбу изменить. Ведь не жизнь пробегает перед глазами в последний её миг, а правильная дорога в жизни, самая счастливая, которой мы должны были пройти. Но она сделала выбор. И потому всё случится по-другому. Ночные клубы, гостиницы, шампанское под красную икру, немножко экстази, немножко кокаина. Любимый ликёр Шеридан. Шикарное авто. Будет и ребенок, робкая попытка кого-то из ангелов повернуть судьбу ещё раз. Только ничего не получится, и ребенка она отдаст в интернат, чтобы не мешал жить. Когда и как ей доведется окончить земной путь, мне было уже не интересно. А ей было не интересно, что произойдет с её душой после окончания такого пути. Сейчас ей просто хотелось денег на платье. В глазах читалась мысль: это ведь только один раз, никто и не узнает. У каждой порядочной леди должны быть скелеты в шкафу. И всё такое прочее.

– Ваш процент? – переспросила она.

– За это не беспокойся. Платить будешь потом. Один маленький пустячок. Ну что, договорились?

Вот так. Самое страшное оружие бесов – возможность солгать или не сказать главное, что иногда страшнее лжи. Нам этого никак нельзя. Не дано. Если совру, у меня просто язык расплавится. Приходится молчать. И вот я молчу, стою как оплёванный. Элла в своём праве. Её попытка, раз уж у меня с ходу не вышло. Но я всё равно был зол. На себя, на эту дуру без платья. На всё подряд. И даже не заметил, как Элла оказалась рядом. Бесы умеют. Раз! И он рядом. Ему не важно, кто ты. Праведник, грешник, священник, убийца, водитель троллейбуса, даже хоть сам ангел. Малейшая отрицательная эмоция, гнев, зависть, злоба, ненависть – иону тебя за плечом.

– Слушай, давай так. Девчонку я уже не отдам, сам понимаешь, начальство показатели требует, но помогу с пацаном, – извиняющимся тоном проговорила она вполголоса.

– А тебе это зачем?

– У нас тоже есть тотализатор. Я поставила на то, что выйдет один-один. То есть два-ноль в мою пользу на самом деле не в мою пользу, понимаешь? Я бы и пацана прибрала, но два-ноль не устраивает. Нужно, чтобы один-один.