Отражение тайны

– Никакие убежища не смогут обещать стопроцентное выживание. Если из сотни тысяч у нас выживало в городе десять тысяч, то к моменту, когда можно было выйти на поверхность, из этих десяти тысяч сохранялась сотня. А потом из сотни оставался какой-нибудь десяток. И это были первичные племена. Для выживания стаи животных такой статистики было бы достаточно. Но я опять повторяю – кто будет сохранять знания? Кто будет заново строить цивилизацию? Там будут нужны не биржи, казино и банки, а врачи, желательно с медицинскими инструментами и умением ими пользоваться. Инженеры со всякими аппаратами. Строители, повара, биологи, ученые, математики. Там потребуются сотни профессий. А для этого нужно, чтобы на поверхность из каждого города поднимались не сотни, а тысячи. К тому же неизвестно, какие на этот раз выйдут последствия. Мне странно, что вы, развитая цивилизация, забыли о том, что необходимо смотреть в небо, а не только под ноги. У вас повсеместные программы сокращения численности населения. У вас войны. У вас эпидемии искусственных болезней. Геноцид. Вместо пути муравья вы избрали путь термита. Вы пожираете свой дом. И при этом продолжаете говорить о справедливости для всех? Впрочем, это всё излишне. Вопрос был решен до того, как мы здесь появились, и никакие слова ничего уже не отменят. Будем считать, что всего лишь повторяется история с Карфагеном.

– Но хотя бы поясните, что означает ваша вакцина? Как она действует?

– Как любая вакцина. Часть клеток организма гибнет, но организм выживает и обновляется. И приобретает защиту на будущее. Те, кому положено делать жизнь справедливой, и вы в том числе, не смогут больше делать это только на словах. Боюсь, что в этом случае последствия для вас будут весьма плачевны.

– Люди станут умирать, если будут говорить ложь?

– Не все люди. Зависит от степени ответственности и возможностей. Согласитесь, если малыш соврёт матери, что сделал уроки, ради того, чтобы пойти играть в футбол, это совсем не то же самое, как если мэр соврет жителям города ради того, чтобы приобрести дорогой автомобиль. Ребенок странным образом почувствует себя уставшим, а если он будет врать, чтобы поиграть в компьютерную игру, то почувствует отсутствие интереса к этой игре. Раз за разом в нем возникнет четкая привычка: не лгать. Потому что во лжи исчезнет смысл. С детьми как раз проще. Большинство из них рождается без привычки лгать, это потом, насмотревшись на взрослых и копируя их, они учатся лжи, так, как начинающий курильщик приучается к сигарете, через кашель и неприятные ощущения. Маленькие дети очень часто плачут, когда их заставляют врать. А потом перестают плакать. Для взрослых последствия будут тяжелее. Чем выше уровень ответственности за обещание, тем сильнее наказание. Это не смерть, но… Они просто станут исчезать. Перемещаться. Только возвращать их никто не будет.

Вначале Эйфелева башня, затем речные трамвайчики унеслись туда, где им надлежит находиться. Крышу парламента Сталат не стал водворять на место. И не стал обратно изменять пространство. Снаружи здание парламента оставалось таким же, а вот внутри стало в десять раз просторней. И это было отличным напоминанием о том, что есть нечто, что ещё не познано. А главное – неодолимо. Я отправился вместе со Сталатом и Безымянным в их подземный город. Мне сказали, что будут обучать делать такие же штуки, как Сталат, потому что я им чем-то подхожу. Всё же это здорово, когда один человек может заменить сразу сто подъемных кранов и сто грузовых поездов. А ещё они ищут людей, подходящих на роль Безымянных. Кроткие обретали мир, а миротворцы прекращали распри. Но кое-что я успел повидать в новом мире, после того, как сделали эту вакцину. Многие думали, появится огромный шприц, с неба, как Эйфелева башня, и станет чиркать, пока всем не достанется. Или же распылят с неба какие-нибудь аэрозоли, нашлют тучу со специальным дождем, ещё что-то придумают. Но это было похоже на северное сияние. Зеленые и красные переливы, небо задрожало, как дрожит экран старого монитора, когда нажимаешь кнопку размагничивания, в воздухе возникли непривычные запахи, словно перемешался запах клевера с нагретой на солнце пластмассой. Не самый приятный, если честно, запах, но к вечеру следующего дня он прошел. А потом все легли спать. И проснулись новыми людьми.

Утром судья, надев мантию и приготовившись зачитать решение по какому-то спору между банком и гражданином, задумался. А может, не стоит рисковать? Может, это не блеф вовсе, все эти предупреждения каких-то посланцев? Ведь их показывали во всех странах, по всем телеканалам. Решение, которое он собрался принять, больше основывалось на знакомстве с юристом банка, чем на законе. Хотя, конечно же, юридические зацепки он уже приготовил, чтобы выглядело всё пристойно. Поколебавшись с минуту, он решил, что это всё ерунда, что-то вроде объявления очередной программы борьбы с коррупцией. Все как были на своих местах, так и оставались. Так что…