Отражение птицы в лезвии

— Нет, маршал. Осадные машины и молниеносная война не совместимы… Осада Барги не входит в мои планы. Распорядитесь по отправке войск, и направляйтесь на юг… Я хочу, что бы вы лично возглавили разгром пиратов.

— Да, Ваше Высочество…

— Во главе наступления встану я… Выполняйте, маршал, или отправляйтесь в старческий приют Канцы, где вам и место!

Эрих Нойя развернулся и с каменным выражением лица покинул зал. Маршал просто кипел от переполняющей его злости. Его, героя последней Марцинской войны, отстранили от командования. Его, водившего свои сотни против железных пант Империи… Он, маршал Эрих Нойя, отправлен в вонючие, пропахшие тухлой рыбой, гавани, для того, чтобы сражаться с кучкой оборванцев!

Маршал сбежал по ступеням башни вниз. Во дворе замка стояли адъютанты и курьеры. Один из лейтенантов, совсем сопливый, сынок какого-нибудь вельможи, сделал шаг вперед на встречу маршалу, и обратился с льстивой улыбкой на смазливом лице:

— Наконец-то мы наступаем, господин маршал! Прикажите собрать ваши вещи?

Эрих Нойя резко повернулся и со всей силы врезал льстеца маршальским жезлом по зубам.

92

Аттон, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, смотрел на рубиновые глаза мумии. На четыре, пылающих красным пламенем, глаза.

— Зачем они сделали это, монах? Зачем? — он пнул огромный клыкастый череп, лежащий в ногах у мумии. — Не проще было бы сжигать их в ямах с известью?

Мерриз вытащил меч и, подсвечивая себе факелом, подошел к мертвецу. Факел, многократно отражаясь в хрустальных стенах усыпальницы, высветил чудовищные трехпалые ступни с загнутыми когтями, кривые колоноподбные ноги, покрытые темным металлом доспеха, мощное, утыканное острыми шипами тело, увенчанное огромной безобразной головой. Мерриз обернулся и посмотрел на Аттона большими зелеными глазами. Потом размахнулся и обрушил клинок на хрустальную стену усыпальницы. Стена отозвалась мелодичным звоном, и вдруг, рухнула тысячью искрящихся огнем, осколков.

— Опять ложь. Это не мумия. Это воск…

— Что? — Аттон подошел ближе, и заглянул монаху через плечо.

— Мне кажется, что она сделаны из воска…

Аттон протянул руку к древнему чудовищу. Пальцы его слегка подрагивали. Темная сталь доспеха при прикосновении рассыпалась в прах. Показалась кожа цвета старого сала. На ощупь она была гладкой и холодной, как стекло. Аттон вытащил нож и одним движением отсек трехпалую руку. Мерриз подхватил обрубок и посветил факелом на ровный срез.

— Великий Иллар! Это действительно воск…

— Кто же прав? — Аттон тихо засмеялся. — Я не понимаю… Они чудовища… Они лгут нам даже после смерти… — Он протянул Мерризу мешок. — Положи сюда, монах, мы должны отнести это Фердинанду.

— Подожди… — Мерриз осмотрел аккуратно разложенные вдоль усыпальниц странные черепа. — Фердинанд тоже не сказал нам всей правды. Он говорил, что правители-оборотни пришли с севера, во времена Великого Завоевания. Но это не так. Я точно знаю. Люди начали сжигать тела своих королей намного позже, после изгнания нелюдей. Вспомни, Птица-Лезвие, что говорил тебе Отец Семьи?

Аттон посмотрел на обрубок в руках монаха.

— Он говорил мне о Проклятии, преследующем людей. О том, что мой бывший хозяин знает об этом. Но я уверен, что слепой, если что-то и знал то не все.

— Зачем твой отец приносил в подземелья Норка кости?

— Не знаю, монах, он никогда не говорил об этом… Он свято верил Торку и бросался на край света выполнять любую его прихоть… Мой отец встречался с ограми, он был в развалинах замка, у подножия Колл-Мей-Нарата, и в гробницах Предела Пустынь. Он дважды проникал в Циче, и даже нырял к затопленной Гинтейссе… Там он нашел что-то, что погубило весь его отряд. Что он нашел там, монах? Ведь это святые братья ста ли у него на пути…