Отражение птицы в лезвии

— И что ты будешь с ней делать, Птица-Лезвие? Убивать правителей, как это делал твой хозяин? Объявишь Императора Конрада чудовищем? Будешь добиваться власти? Что ты будешь с ней делать, воин?

— Не знаю, Мерриз… Но, я не смогу спать ночами, я буду думать о том, что в моих руках была величайшая тайна этого мира и я отступил… Я хочу знать, ради чего погиб мой отец. Я хочу знать о чем говорил Глава прайдов. Разве тебе не знакомо подобное чувство, монах? Я всю свою жизнь прожил, как дрессированный скорпион. Я всегда не задумываясь делал то, что мне поручали. А теперь я хочу, что бы что-то изменилось, и для этого я пойду к Фердинанду. А потом… Потом… Уйду на большак. В этом мире всегда найдутся люди, готовые платить за быстрый меч.

— Ты можешь сделать это и сейчас, разве нет?

— Нет, монах… Я не отступлю. Пойдем со мной…

— Нет, Птица-Лезвие… Это не мой путь.

— Куда пойдешь ты? Обратно в Долгор? В Барагму?

— Не знаю… Может в Норк…

— Тогда мне с тобой не по пути… Пока жив слепой, в Норке мне делать нечего…

— Ты не хочешь отомстить?

— Мстить? При всей своей власти этот человек стар и убог. Он кажется чудовищем только тем, кто не знает его близко. Он сдохнет сам, в своих вонючих подземельях…

— И унесет с собой многие тайны …

— Я устал от лживых тайн, монах… Устал… Я узнаю правду, и уйду на большак, даже если этим миром правят земляные черви.

— Наши дороги вновь расходятся, воин. Ты хороший человек, храбрый и честный… Но герцог был прав, этому миру не нужны храбрые и честные люди. Прощай…

— Ты спас мне жизнь, Мерриз… — Аттон улыбнулся, глядя на горящие зеленые глаза, — Но, все равно, ты — хитрый и изворотливый монах… Спасибо, за твои мечи, за то, что ты был рядом… Прощай…

93

Фердинанд, упираясь обеими руками в стол, смотрел на карту и слушал, как собирая войска, заливаются походные горны.

Времени на ожидание практически не оставалось. Архиепископ предложенную приманку не заглотил, но Фердинанд на это не сильно и рассчитывал. Но зато теперь церковь напугана, иначе Гумбольт не примчался бы сюда, в Боравию.

Фердинанд посмотрел вниз, где происходила обычная, перед наступлением суета. Огромный лагерь перед замком Твисса бурлил. Рыцари выводили лошадей и строились в походные порядки. Между рядами мечников и копейщиков проносились курьеры с флагами, походный обоз выдвигался изломанной линией в сторону востока. Выкрики командиров, звон оружия и ржание лошадей сливались в один сплошной гул. Глядя на свою армию, Фердинанд почувствовал необычный душевный подъем. Все сомнения и мелкие заботы уходили прочь, перед этим чувством могущества и осознания своей, почти вселенской, власти.

Фердинанд вгляделся в желтую дымку, скрадывающую горизонт и представил себе как там, с трудом разворачиваясь и мешая друг другу, торопятся королевские войска. Жадные бароны выводят свои дружины, бросая правителя на произвол судьбы, а продажные интенданты сжигают обозы и фураж. Подкупленные вельможи готовят ключи от фортов и крепостей, а сельские старшины угоняют скот в леса.

Фердинанд глубоко вздохнул и сжав в кулаке Звезду, провел лучем перечеркивая карту Лаоры. Он не нуждается в услугах сестры. Он не нуждался в помощи церкви. Он не станет ждать наемников. Он сам завоюет себе вечную славу и землю для своих Владений. Он, Фердинанд Восьмой, наследник древних Правителей, истинный Император этого мира. И никто не устоит перед его могуществом…

Сзади послышалось тихое покашливание. Фердинанд резко повернулся. Перед ним стоял адъютант, со свитком в руке. На свитке виднелась сургучная печать, с гербом Атегатта — меч, рассекающий камень.

— Ваше Высочество… Из Вивлена прибыл господин Долла. — Лейтенант замешкался. Фердинанд вырвал у него из рук свиток, пробежал глазами и вдруг почувствовал, как часто и сильно бьется его сердце.

Империя объявила ему войну.

94

— Сколько стрел ты сможешь отбить сейчас, армельтинец? — Темнолицый, мощного телосложения аведжиец в потертом кожаном доспехе поднял руку и оскалился как голодный гурпан. Аттон замер, придерживая рукоять меча. Пятеро головорезов с готовыми к стрельбе тяжелыми арбалетами быстро окружили его. За ними, раздвигая ветки, появились другие, с копьями и булавами.

— Неплохо для здешних мест. Далековато от моря забрались… — Аттон убрал руку с меча.

Корсар развел руками.

— Ну так дела… А монах-то где? Неужели ушел? Да… Ну, да Иллар с ним… — он подошел поближе. По правую руку громила носил короткий и широкий данлонский меч, а с левого бока свисала длинная бантуйская абордажная сабля. На широком, вышитом мелкими жемчужинами поясе болтался маленький кривой нож в ножнах.

Аттон оценил слаженность действий морских разбойников, да жесткие лица их, иссеченные шрамами многих сражений, говорили о многом.

— Судя по всему, вы ищете меня? И на кого работаете?

— Такое дело вот… Работодателя нашего укоротили в Циче. Щуколовом звали… Уж не твоих ли рук дело, Птица-Лезвие? А знатный был боец. Не чета, тебе, конечно… Уж наслышаны… Потому и арбалеты в упор. Имя Дибо тебе что-нибудь говорит?