Отражение души

− Как могло случиться, что у пятерых здоровых, сытых, хорошо вооруженных человек кто-то отобрал то, что ему не принадлежит. Или я не прав? И забрали свое? Отвечай, недоносок, – прокричал он, рывком поднявшись с кресла. − Никто никогда не отнимал ничего у Аслана Турашвили, а вы, сборище дебилов, дали посмеяться надо мной всем. И кому? Двум выскочкам, которым не пришлось даже стрелять в вас. Неужели они были так ужасны, что вы потеряли возможность сопротивляться.

Шакал замолчал. В воздухе повисла зловещая тишина, прерываемая отрывистым дыханием обреченных.

«Нет, убивать вас всех я не стану, – подумал про себя Шакал, – yвидев, что я сохранил им жизнь, а наказал только виновного, они превратятся в моих преданных псов. Я их не только пощажу, более того, я их приближу к себе, после чего они станут способными ради меня на все».

Окончательно приняв для себя решение, он остановился напротив почти не дышавшего держателя «общака» и снизу вверх пристально посмотрел в его глаза, с удивлением отметив про себя, что они у осужденного на смерть – голубые.

Как человек, не отличающийся физическими данными и красотой, он всегда с завистью относился к тем, кого природа не обделила в этом плане, и не упускал возможности унизить того, кто был лучше. Сейчас был как раз тот случай. Перед ним стоял стройный, спортивного телосложения, с черными как смоль вьющимися волосам, с правильными чертами лица, голубоглазый красавец. По сравнению с ним, Шакал выглядел уродливым карликом, едва достававшим макушкой своей яйцеобразной головы, до плеч парня.

− Что ты можешь сказать в свое оправдание? – прорычал он.

− Господин Аслан, – глубоко вздохнув, подняв глаза к потолку, подал голос провинившийся, – я виноват… я не должен был допустить… я … – голос его дрожал, как и все тело, страх лишил его возможности соображать.

− Я пытался сопротивляться, – с силой выдавил он из себя, – но мне не дали опомниться. Тот, кто напал на нас, сильно ударил меня чем-то тяжелым по голове, и я потерял сознание…

− Сознание, говоришь? – выходя из себя и переходя на крик, проревел Шакал. – Ему, видите ли, стало плохо, он, как цыпленок, позволил ударить себя по голове… Она у тебя до сих пор, наверное, болит. А лекарства ты принимать не пробовал?

С этими словами Шакал, теряя контроль над собой, подскочил к одному из телохранителей, вырвал у того из рук дробовик, заряженный картечью, не говоря ни слова подбежал к своей жертве и в упор, с расстояния не более метра выстрелил ему в лицо. Сила выстрела была такой, что голова несчастного лопнула как арбуз, отбросив тело назад, к ногам, ожидавших своей участи, остальных виновных, обдав тех кровью, кусочками кости, мозгов и еще непонятно чего. Подождав пока рассеется пороховой дым, Шакал отбросил в сторону оружие, и зло сплюнув себе под ноги, проговорил:

− Теперь у тебя никогда не будет болеть голова.

Словно по команде, пораженные увиденным, остальные четверо «бойцов» бросились на колени и с мольбами о пощаде поползли к стоящему в величественной позе хозяину, который, из опасения быть вымазанным, жестом остановил их.

− Встаньте, дети мои, – с укоризненной улыбкой на лице проговорил Шакал, – я наказываю только тех, кто виноват, а не тех, кто по чужой вине совершил оплошность. В том, что произошло, я не вижу вашей вины, и если позволите, я хотел бы попросить вас всех перейти на работу непосредственно ко мне. Людей надо учить, а только потом с них спрашивать. Как я понял, ваш бывший начальник этим не занимался, так что подымайтесь с колен, негоже это настоящим мужчинам. У вас еще будет возможность доказать свою верность на деле.

Не обращая внимания на водопад благодарности и заверений в вечной преданности, он обратился к человеку, стоявшему в темном углу:

− Мурад, эти люди поедут с нами.

− Подбери людей, которые заменят их здесь.

− Все сделаю, – прозвучал в ответ голос, лишенный всяких эмоций.

− Наведите здесь порядок, – брезгливо поморщившись, бросил Шакал через плечо, направляясь к выходу.

Внезапно его охватила непонятное чувство нарастающей тревоги.

«Надо побыстрее уезжать отсюда, – мысленно произнес он, – скорее домой, только там я чувствую себя по-настоящему в безопасности».

Распоряжение о немедленном отъезде было отдано сразу, как только он вышел из подвала на свет. Уже стоя у машины, он подозвал к себе человека, который заправлял его делами в столице и с серьезной гримасой на лице вполголоса проговорил:

− Гурам, на тебя одна надежда. Постарайся узнать, чьи это были люди. Я хочу все знать до встречи с блатными. У меня должна быть возможность доказать всем, что не я первый нарушил правила, а сделали это они, законники, и тогда, поверь мне, мало кто уйдет с этой стрелки живым.

Мне нужны любые доказательства, повод уже есть.

− Я тебя понял, Аслан, и даже если мне придется спуститься в преисподнюю, я это сделаю, а нужную информацию накопаю, − убедительно заверил хозяина Гурам.

− Я и не сомневаюсь в этом, похлопав собеседника по плечу, отрешенно промямлил Шакал, чьи мысли уже были далеко отсюда, и направился к своей крепости на колесах.