Отражение Беатриче

Назавтра было воскресенье. Она проспала до одиннадцати и спала бы дольше, если бы не позвонили в дверь. Почтальон с большими, наверное, холодными и колкими, если дотронуться до них, усами протянул ей очень нарядный конверт. Конверт был лилового цвета, и в левом углу, рядом с маркой, летела какая-то птица. Она была красной, а клюв – золотым.

– В собственные руки, – промерзшим торжественным басом сказал почтальон. – Вот тут распишитесь.

Она расписалась. Почтальон хлопнул дверцей лифта. В соседней квартире, наверное, пекли что-то, и запах ванильного теста наполнил площадку. Он смешивался с запахом новогодней елки, которую только что вынесли на руках, потому что она не уместилась в лифт, и выбросили во дворе. На каменных ступеньках лестницы зеленели осыпавшиеся иголки. Анна стояла на пороге и смотрела на красную птицу с золотым клювом. Потом разорвала нарядный конверт и прочла: «Приглашение на праздник святого Валентина». Она никогда не слышала ни о святом Валентине, ни о его празднике.

Приглашаем вас, товарищ Сергей Иванович Краснопевцев, вместе с вашей супругой Анной Константиновной Краснопевцевой пожаловать в итальянское посольство, расположенное по адресу: улица Веснина, дом 5, на традиционный итальянский праздник, посвященный Дню святого Валентина. Праздник состоится в субботу, 14 февраля, в 6 часов вечера. О вашем согласии принять участие в нашем празднике просьба сообщить по телефону: Г 1-66-37.

Посол Италии в СССР: Марио де Стефано

Первый секретарь посольства: Бернардо Черутти

Второй секретарь посольства: Микель Позолини

У Анны потемнело в глазах. Обеими ладонями она облокотилась на подзеркальник, где лежали кожаные перчатки ее мужа Сергея Краснопевцева, и ей показалось, что он, ее муж, крепко сжал ее руку.

«Никуда не пойду! – сквозь подступившую тошноту подумала она. – Никуда!»

Ноги вдруг ослабели, и она еле добрела до спальни, где были задернуты шторы и было так сумрачно, словно на дворе вечер. Предметы сливались в глазах, но хотелось еще раз прочесть приглашение, чтобы убедиться, что оно действительно существует и ей это все не приснилось. Прыгающими руками она зажгла стоявшую на тумбочке лампу и снова начала читать.

«Микель Позолини. – Губы не подчинялись, дрожали. – Но я же ведь знала, что так все и будет. Микель Позолини...»

Некого было спросить, что это за праздник: в Москве Валентина не знали и праздник его не справляли. Она позвонила по указанному телефону. Очень сильный и красивый женский голос ответил по-русски, но с сильным акцентом. Анна почувствовала, что ревнует Микеля Позолини к чужой итальянке с таким ослепительным звучным контральто.

– Мой муж Сергей Краснопевцев, – сказала Анна, – не сможет прийти, он в командировке.

– Но мы приглашаем ведь вас и без мужа, – улыбаясь в трубку, пропело контральто. – И можем прислать вам машину.

– Не нужно, – ответила Анна. – Тут близко. Что это за праздник? Вы меня извините, я никогда о нем не слышала.

– О, это прелестный, – старательно выговаривая слова, ответила ей итальянка, – и очень волнующий праздник. Мне жаль, что в России его не справляют. Император Клавдий запретил своим легионерам выходить замуж, потому что солдаты, которые имели жен и детей, не мечтали о победах Римской империи, а мечтали и очень беспокоились про свои семьи. А империя все время совершала свои военные походы, и ей нужны были так преданные солдаты. И был один священник из города Терни, епископ, вернее, и он – как это? – переводил язычных людей в христианскую веру. Я понимаю, что в вашей стране сейчас не нужно об этом говорить, но я вам рассказываю нашу национальную легенду, и, как говорят, «из песни не выкинешь слова». Я не ошибаюсь?

– Да, так говорят, – пробормотала Анна.

– Император Клавдий приказал отцу Валентину прекратить его религиозные службы и отдать свою веру. Но Валентин хотел перевести в христианство самого императора и долго беседовал с ним. Но император пожелал оставаться в язычниках и сначала хотел казнить Валентина, но потом пожалел его, и Валентин стал жить в благородном римском семействе и там оставаться в христианстве.

Она помолчала немного.

– И что же потом? – спросила Анна.