Отражение

«Вдруг я умерла? И тьма вокруг — ад, а шорохи издают подбирающиеся черти? Вдруг ада нет и я обречена вечно жить во тьме, с ужасом прислушиваясь к её подозрительным звукам? Вдруг…»

А затем девушка вздрогнула, услышав металлический лязг, повернулась и увидела ярко освещённую кабину старинного лифта. Достигнув пола, кабина остановилась, лифтёр услужливо распахнул металлическую дверцу, и в темноту комнаты шагнул высокий черноволосый мужчина. Его правая рука висела плетью, белоснежная сорочка на правом плече промокла от крови, а в левой руке он держал меч.

* * *

Говард вёл себя так, словно разговаривал с отражением, но когда Кирилл встал на его место, он с удивлением обнаружил, что зеркало в комнате ничем не отличалось от трюмо в спальне: гладкая, но холодная и абсолютная мёртвая поверхность, не способная открыть зазеркалье.

Только чернота…

Получается, Говард стоял перед Тьмой?

Или Шаб?

Или они видели в мёртвом стекле больше, чем дано человеку? То есть та тварь, Шаб, которого называют Древним, способен смотреть сквозь мрак?

Кирилл до сих пор не мог осознать, что в тело взрослого, сильного мужчины вселился некто чужой. Или нечто чужое. В общем — паразит или демон, способный вытеснить душу владельца и завладеть телом. Ведь одно дело — сражаться с врагами, с чудовищами, с воинами — не важно. Важно, что поражение означает смерть. Ты проиграл и покинул сей мир. И совсем другое — потерять себя, уступив законное место инородной твари, — это ужасно. Отвратительно. Так же мерзко, как обратиться в шакала.

В защитника, как назвал зверей мертвец.

Впрочем, сам мертвец, по его собственному признанию, собой тоже не управлял. Что-то пряталось в его голове…

«И сгорело, чтобы не оставлять следов? Глупость! Зачем ему убивать себя? Получается, в шофёре жил не паразит, а… Кто?»

Ответа на этот вопрос не было, и Кирилл заставил себя отвлечься от мыслей о говорящей голове. В конце концов, у него достаточно своих проблем, чтобы тратить время на чужие. Тем более — на проблемы мертвеца.

Дважды мертвеца.

«Кто я такой? Почему голова назвала меня Амоном? Это моё имя? Кличка? Так называла меня Элизабет в видениях… И кто я был для Элизабет? Рабом? Слугой? И почему Амон? Что означает это имя? Почему я назвал себя Кириллом?»

Задавать вопросы легко, находить на них ответы не в пример сложнее. Особенно, когда ответы невозможно найти — их нужно знать. И мучиться от беспамятства, понимая, что те, кто знает, — твои смертельные враги. Кажется.

«Почему я думаю, что Шаб — враг? Потому что кто-то написал, что он должен сдохнуть? Потому что так сказала мёртвая голова? Неужели с ним нельзя договориться? Или с Элизабет?»

Задумавшись, Кирилл потерял всякую осторожность, рывком распахнул дверь на лестничную площадку и замер:

— Говард!

Говард стоял в пяти шагах, не больше. Он поднялся на несколько ступенек, к третьему этажу, но, услышав шаги и звук открывающейся двери, остановился и развернулся. В правой руке он по-прежнему держал чёрный хопеш, по которому змеилась золотая цепочка символов.

Несколько секунд мужчины молча смотрели друг на друга, а затем по губам Говарда скользнула усмешка:

— У тебя снова не получится, Амон!

И Кирилл понял, что слышит Шаба.

И промолчал, ибо не знал, что ответить. Кирилл видел, что враг его побаивается, и промолчал, боясь испортить ситуацию. До тех пор пока Шаб думает, что перед ним настоящий, помнящий всё Амон, его уверенность в победе не будет полной.

— У тебя снова не получится, Амон, — повторил Шаб. — В прошлый раз ты был в миллиметре от победы, но сам всё испортил. В этот раз мы не дадим тебе пощады, ни я, ни Элизабет. Ты уже понял, что происходит, и знаешь, что сегодня мы с женой обязательно расстанемся.

Шаб чуть отвёл в сторону меч. Жест едва заметный, но для опытного воина принципиальный. Жест, означающий, что Шаб готовится. В ответ Кирилл плавно извлёк из кобуры револьвер, направил его на врага и взвёл курок. Металлический щелчок прозвучал громом. А чёрные пули, те, что виднелись из других камор, обещали смерть.

Ноздри Шаба раздулись. В глазах — тьма. Но в ней Кирилл чувствует нерешительность. В клетке Шаб ослабел и видит в противнике серьёзную угрозу.

— Предлагаю мир, Амон, — твёрдо произнёс Шаб, не сводя глаз с Кирилла. — Встань на колени и прими мою власть, а я дам клятву, что не поступлю с тобой, как Элизабет. Ты возвысишься рядом со мной, обретёшь могущество и моё покровительство. Иначе я убью тебя прямо на этих ступенях, и твоя кровь…

Кирилл плавно нажал на спусковой крючок, и пуля…

Проклятье!

Их разделяло пять метров, не больше, промахнуться с такого расстояния сложнее, чем угодить в цель, но Кирилл промахнулся. Точнее, Шаб оказался невероятно быстр! Кирилл выстрелил — он увернулся! Ещё один выстрел — тот же результат. «12» великолепен, но скорострельностью не отличается, поэтому Кирилл отступил, вспомнив мудрый совет мёртвой головы.

Третий выстрел!

Мимо!

Шаб прыгнул на стену, оттолкнулся от неё, прыгнул на другую стену и всё — с молниеносной скоростью, не позволяя сосредоточиться, «зацепиться взглядом», прицелиться…

Четвёртый выстрел!

Мимо!