Отражение

Леди ду Милау пытать меня ожиданием не стала, появилась почти сразу же.

– Что вы хотели спросить, Грушенька?

– Ммм, хотела, – затрепетала я ресницами, – наедине.

– Дамы, приготовьте парильню, – тут же распорядилась Катарина. – Живо.

Едва девицы исчезли из поля видимости, я поманила ее подойти чуть ближе.

– Скажите, а порядок проведения церемоний неизменен?

Леди ду Милау непонимающе округлила глаза.

– Ну, – протянула неуверенно. – Можно ли поменять местами этапы? Например, вначале провести Интери, а уже потом все остальное?

– Теоретически мож… – начала было будущая свекровь.

Но, посмотрев на меня, видимо, что-то этакое прочитала в глазах, потому как вдруг замолчала на полуслове, побледнела и судорожно схватилась за живот. Я аж чуть из ванны не выскочила, испугавшись и за нее, и за малыша. Однако Катарина справилась с эмоциями и нашла в себе силы продолжить. Вот только ее голос дрожал.

– Грушенька, дорогая, прошу вас, признайтесь… Скажите, не нужно скрывать, как мать я обязана знать, мой сын… Альдамир… Он уже провел этот ритуал? Интери?

– Да. Этим он мне спас жизнь, – потупила я глаза, внезапно ощутив неловкость. Сижу голая в ванне, признаюсь матери будущего мужа, что ее сын из-за меня подверг опасности весь род. По крайней мере, так Владыка говорил. И судя по реакции Катарины, говорил правду.

– Предопределение, помоги! – зашептала она с чувством. – Спаси семью от злобных помыслов, защити от врагов, укрой от взглядов завистливых!

А затем уже в голос:

– Грушенька, смывайте мыло. Бронни! Донни! Да где носит этих клуш неповоротливых?! А, сама помогу! Простите, дорогая, но замужней дамой вы станете чуточку раньше.

И, больше не медля, окунула меня с головой в воду. Как я не наглоталась, ума не приложу. Не иначе Предопределение помогло.

Вернулись вызванные «клуши». В шесть рук женщины по-быстрому меня домыли, а затем выдернули из ванны. Обернули в огромное полотенце и, словно куклу, донесли до спальни.

– Грушенька, я сейчас вернусь! – крикнула Катарина, скрываясь за дверью. – Только вашего будущего мужа предупрежу о том, что церемония будет раньше! И кое-кому уши надеру! – гораздо тише, но во много раз эмоциональнее.

Тем временем девицы занялись мной. Я думала, сейчас наскоро нарисуют лицо, сделают прическу и упакуют в какое-нибудь заранее выбранное пышное платье.

Как бы не так!

Эти ненормальные принялись меня раскрашивать. Ну, не всю полностью, конечно. А вот узоры по спине в районе лопатки и левому плечу пустили. Еще и подсмотреть не позволили, велев стоять прямо и не шевелиться. Я, естественно, краем глаза на плечико-то взглянула. Увидела виноградную лозу. Задумалась.

И что бы это значило?

Когда с разрисовыванием неподвижного объекта было покончено, некоторое время меня обмахивали веерами. Чтоб, значит, высохла побыстрее. Хорошо хоть в печь не засунули для лучшего, так сказать, эффекта.

Пока девицы работали опахалами, вернулась леди ду Милау. Принесла небольшой кувшинчик. Налила красную жидкость в высокий бокал и подала мне.

– Выпейте, Грушенька, – ласково улыбаясь, произнесла она.

Я подозрительно уставилась на содержимое, как есть будущая свекровь крови плеснула.

– Вы уверены, что это мне нужно пить? – покосилась на Катарину.

– Обязательно, – строго ответила та. – Прямо сейчас.

Пришлось нехотя взять бокал. Прежде чем пригубить жидкость, я ее понюхала, поболтала, посмотрела сквозь нее на свет. Но сколько ни тяни, пить пришлось.

В кувшинчике оказалось вино. Густое, терпкое и очень сладкое. Аж на языке привкус остался, и пить жутко захотелось.

Озвучив проблему, была ошарашена новостью – больше ничего съестного, а также воду до того, как выйду из храма, брать в рот мне нельзя.

Вот так раз!

Тем временем Бронни и Донни вынули из гардеробной… хм… мелкоячеистую сетку алого цвета. И это, гм, великолепие принялись натягивать на меня. Сетка пришлась впору, укрыв с шеи до пяток. Вот только «платьице» совершенно не скрывало того факта, что под ним на мне больше ничего не было.

Теперь я понимаю, почему в храм никого, кроме жениха и невесты, не приглашают. Это ж стыд и срам какой-то!

Ладно, скрепя сердце можно даже признать некоторую правоту, зачем это нужно. Показать, так сказать, товар лицом. Но ведь до храма как-то добраться надо. Или будущую новобрачную ведут туда окольными путями?

Однако не успела я открыть рот, чтобы возмутиться, как одна из девиц накинула сверху плащ.

– Грушенька, дорогая, – прижала меня к груди Катарина. – Вы готовы. Пойдемте же! Сердце ждет!!!

Вот брон!

Я не готова! Совсем не готова! И ни к какому Сердцу идти не хочу!

Внезапно накатила паника, оглушая, лишая возможности к сопротивлению. Я безмолвно открывала и закрывала рот, пока Катарина, превратившаяся в бульдозер, волокла меня в неизвестном направлении. Позади топали Бронни и Донни, то ли для моральной поддержки волочимого индивида, то ли затем, чтобы этого самого индивида поймать, реши он сбежать с церемонии.

– Ничего не бойтесь, Грушенька, – ворковала леди ду Милау. – Я уверена, все пройдет просто великолепно! И уже совсем скоро вы станете членом нашей семьи.