Отражение

– Да, пожалуй, нравлюсь… – Юлия улыбнулась. – Полукровка пытался переспать со мной даже при жизни моего незабвенного супруга. Проявлял настойчивость…

Потому что эта женщина влекла, не оставляя вокруг равнодушных.

Юлия Александер была тонка, но не тоща, невысокого роста, но сложена гармонично, в пропорциях античной богини, и обладала невероятным обаянием. Красивое лицо соразмерно отличалось маленькими чертами, но выделялись глаза – черные, кажущиеся огромными, притягательные.

Вдова Александер была женщиной миниатюрной, и вышедший из спальни мужчина показался на ее фоне настоящим гигантом.

– Юля, ты здесь? – Он появился, зевая, полностью обнаженный, но, увидев слуг, ойкнул и прикрыл руками пах, показывая, что еще не набрался опыта или испорченности. Красавцу было лет двадцать. Его плечи покрывали свежие царапины, оставленные острыми женскими ногтями. – Извини, не знал, что ты занята.

Роман вопросительно посмотрел на госпожу, та улыбнулась, припоминая подробности ночи, и распорядилась:

– Мальчик меня порадовал. Заплати ему и отпусти.

– Да, госпожа.

– Я думал, мы позавтракаем вместе, – начал было любовник, но вдова Александер уже повернулась к нему спиной.

– Ты все слышал, – негромко сказал Ромеро Лотару.

Все направились в столовую, а Лотар втолкнул парня в спальню и холодно сообщил:

– Тебе пора.

– Но Юлия…

– Ты больше неинтересен госпоже. – Голос слуги был холодным, руки крепкими, словно каждая кость прошла армирование титаном, и еще более холодными. – Если ты появишься вновь, мы тебя крепко накажем. Если госпожа когда-нибудь захочет тебя, мы отыщем и привезем. Все понятно?

– Да.

– Это подарок. – Лотар бросил на кровать несколько крупных купюр. – Уходи.

Молодой крепыш стал покорно одеваться.

А Юлия расположилась в столовой со вновь наполненной чашкой в руке и поинтересовалась:

– Что-нибудь еще?

Роман едва заметно кивнул, понизил голос, как будто стоящий в шаге Фихт мог его не услышать, и сообщил:

– Говорят, в город вернулся Аскольд.

Юлия поморщилась:

– Он нашел союзников?

– Серьезных – нет. Его сопровождает Порча.

– Порча… – Юлия вспомнила, о ком идет речь, и уточнила: – Одна?

– Больше никто не рискнул.

– Одна – она телохранитель, а не союзник.

– Согласен, госпожа, – склонил голову Ромеро.

– Но если Аскольд не нашел союзников в Москве и там, где был до Москвы, он пойдет к Виктору, – продолжила размышлять вслух вдова.

– Я тоже об этом подумал.

– Аскольд не отвечал на мои письма и звонки, а теперь приехал в город, не поставив меня в известность, – Юлия посмотрела на маленькую чашку, но пить не стала. – Это невежливо.

Воспитание не позволяло вдове использовать выражение крепче, но она была очень, очень разочарована поведением Аскольда.

– Да, госпожа, – согласился Роман.

Он был единственным слугой, имеющим право спорить со вдовой Александер и пользовался этим правом, но сейчас Ромеро искренне разделял негодование Юлии.

– И еще это значит, что он готов к глупостям.

– Вне всяких сомнений, госпожа.

– Но в нем течет кровь Аридора, – вздохнула вдова. – Я не хочу убивать пасынка.

– Я вас понимаю, госпожа.

– Может, соблазнить его? – Юлия повернулась к зеркалу и с удовольствием посмотрела на свое красивое лицо, дышащее свежестью даже после бурной ночи и короткого, в пару часов, сна.

– Вы прекрасны, госпожа, но с Аскольдом у вас не получится, – дипломатично произнес Ромеро. – Этот юноша не станет спать с мачехой.

– Знаю, Роман… – вдова помолчала. – Увы, ты прав.

– Рад служить, госпожа.

– Что бы я без тебя делала… – Юлия одним глотком выпила кофе, распорядилась: – Подайте завтрак через пятнадцать минут.

И углубилась в отчет.

* * *

«Что со мной происходит?

Почему?

Почему Питер?»

Откуда взялась эта неожиданная и необычная тоска, поднимающаяся от сердца и не проходящая, не отпускающая? Ведь не было причины, а тоска пришла, и странное чувство поглотило Марси с головой.

Родные улицы вдруг стали враждебными. Теплый сентябрь с улыбкой нашептывал: «Сдохни!» Легкий ветерок рвал кожу. А главное – ушел сон. Ушел так, что не помогало даже снотворное. Марси ворочалась в кровати и лишь под утро проваливалась в забытье, больше походящее на кому. Потом вставала вместе с Виталиком, никакая, с трудом осознающая окружающую реальность, вместе с ним выходила из дома: он на работу, она в институт, а когда приходила в себя, избавившись от последних обрывков приползшего с ночи тумана, начинала со страхом ждать следующей ночи.

При этом, как ни странно, Марси не выматывалась, не падала с ног от усталости, ей хватало тех жалких часов или минут, которые удавалось вырвать у тоски, но сами ночи девушку изнуряли. Она пробовала чем-нибудь занять себя, но не получалось: хотела погладить – обожглась, протереть пыль – застыла у серванта с тряпкой в руке, позабыв, что нужно делать, садилась за учебу – буквы расплывались перед глазами, а происходящее на телеэкране и вовсе теряло смысл. Но стоило Марси лечь и выключить свет, как полусонное состояние улетучивалось, и она принималась ворочаться в кровати, мысленно проклиная все на свете.