Отравление в шутку

— Теперь я поняла, почему вы меня спросили об этом. Я… разрешите мне продолжить. Пожалуйста. Я уже пришла в себя. Итак, я говорила, что хотела дождаться Уолтера и попросить его сделать бром. Поэтому я оставила дверь в ванной открытой и не включила свет.

— Значит, никто не мог украдкой пробраться в ванную и отравить бром, так? — резко спросил Рид.

— Когда я была уже у себя? Нет, конечно. — Кларисса судорожно сглотнула и продолжила: — Вскоре поднялся Уолтер. Он очень удивился, что я еще не сплю. Когда я ему все рассказала, он рассмеялся и произнес: «От брома ты не уснешь. Это только успокаивает нервы. Но подожди, я дам тебе кое-что». Он прошел к себе и вынес мне какую-то таблетку, я не знаю, что это такое. Я вымыла стакан, — Кларисса замолчала, сражаясь с вновь подступающим ужасом, — и запила таблетку водой. Уолтер сел у кровати и сказал: «Не волнуйся, попробуй уснуть. Я побуду рядом». У него был усталый вид. Бедный Уолтер! Я пыталась разговорить его, но он только сказал: «Не бойся, тебя они не тронут. Их интересую я». Потом я заснула. Он сидел рядом, что-то писал или делал пометки в книге. Больше я его не видела. Я проспала всю ночь.

«Делал пометки в книге»? Может, это та самая книга стихов Гейне, которая была найдена у него на кровати? Записка самоубийцы? Или его изложение дела об отравлении? Рид и Сарджент переглянулись. Трудно было сказать, подумали ли они то же, что и я. Но я мог бы поклясться, что на лице Рида опять появилось выражение смущения.

— М-да… — пробормотал Рид. Он выглядел усталым и обеспокоенным. — Ну, а не кажется ли вам, моя милая, что он вполне мог, так сказать…

Похоже, мысль о том, что ее муж мог покончить с собой, не приходила в голову Клариссе. Когда она наконец поняла, что имеет в виду Рид, на ее лице появилось то самое выражение надежды, что я заметил у Мэтта. Но хотя она попыталась что-то сказать, ничего вразумительного у нее не получилось. Она не знала, что делать, как себя повести.

— Например, — наводил ее Рид, — если бы ваш муж случайно… я не утверждаю, что он действительно это сделал, это лишь гипотеза… так вот, если бы он случайно отравил судью, а потом осознал свою ошибку, то не мог бы он, так сказать…

— О нет! Если бы вы получше знали Уолтера, то не предположили бы подобного. — Это был крик раскаяния. Только в чем же могла раскаяться Кларисса? — Да, он был рассеянный и неаккуратный, но… нет, вы просто не отдаете себе отчета в том, что говорите. — Снова глаза ее наполнились слезами. — Он был так добр со всеми, а мы… нет. Когда я вспоминаю, как порой с ним обращалась, мне становится жалко и его и себя. Он так хотел уехать, но мы не уезжали: ему приходилось жить в этом доме, ведь он же поддерживал всю нашу семью…

Она взяла себя в руки. Слезы словно замерли в глазах, и она испуганно посмотрела на Мери.

— Как прикажете все это понимать, миссис Твиллс? — осведомился Сарджент. — Ваш муж поддерживал эту семью? Но мне казалось, что судья…

И тогда в припадке ярости со стула сорвалась и закудахтала Мери. Кожа на ее лице сделалась словно тонкая резина, и при каждом вылетавшем из ее рта слове щеки и лоб покрывались глубокими складками.

— Кларисса! — возопила Мери. — Надеюсь, ты еще пожалеешь о сказанном. В жизни не слыхала ничего более низкого и позорного. Сама мысль… сама мысль о том, что… Что же такое происходит?! — вопрошала она, делая такие движения, словно в руках у нее была метла и она пыталась вытолкать нас ею. — Разве вам мало того, что бедный папа так страдает? — В ее голосе послышались плачущие нотки. — Я этого не переживу…

— Не смей порочить память Уолтера, — холодно сказала Кларисса. — Он заслуживает уважения за все, что сделал, даже если его больше нет в живых.

— Ты им не скажешь…

— Я расскажу им только то, что знает весь наш дом, а скорее всего и весь наш город, — отвечала уязвленная до глубины души Кларисса.

— Кларисса Куэйл! Господь покарает тебя…

Мери повернулась и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Она была в таком смятении, что изъяснялась исключительно в стиле старинной мелодрамы. Тут заплакала Кларисса.

— Что за чепуха! — воскликнул доктор Рид. — А ну-ка сейчас же успокойся! В чем дело? Перестань вести себя как старая истеричка. Сядь!

— У меня т-тоже есть гордость, — бормотала сквозь слезы Кларисса. — Я т-тоже люблю семью. Но пусть она не говорит плохо об Уолтере теперь, когда он умер. Это знают все, кроме разве мамы… мы просто не могли ей это сказать… У папы были деньги, но он все их потерял на этом угле… Уолтер давал нам всем деньги на жизнь, а мы делали вид, что понятия не имеем, притворялись, что это папины средства… Это можно было понять, когда Уолтер был жив, но теперь его нет, и пусть о нем так не говорят!

— Пойдемте! — сказал детектив Сарджент, вытирая взмокший лоб. Даже Риду от всего этого сделалось не по себе.

— Ладно, — прорычал он. — Кларисса, перестань. Замолчи! Мы во всем разберемся.

Сарджент с готовностью поднялся. Мы неуклюже попрощались, а окружной детектив заверил Клариссу, что он не обманет ее доверия…