Отравители из Тиссо

— Опыты разрешили мне продолжить сразу после того, как корпорацию «Сева Дэнко» уличили в отравлении ртутью реки Агано, — давал показания Хосокава. — «Тиссо» была столь любезна, что сама предоставляла мне пробы воды из отстойника фильтровальной установки и из залива. — В голосе Хосокавы появились нотки сарказма. — Но я не знал, та ли эта вода, какую сбрасывает завод. Во всяком случае, больных животных среди моих подопытных кошек я больше не встречал. Такие сведения были переданы корпорацией «Тиссо» в печать.

«Доктор Хосокава очень болен и, возможно, не отдает отчета своим словам, — запротестовали юристы «Тиссо». — Можно ли верить показаниям человека, у которого явно помутнено сознание?»

Адвокат обвинения предложил провести проверку свидетельства доктора Хосокавы. Суд выехал на завод в Минамата.

После прекращения в 1968 году производства ацетальдегида завод забросил канал, по которому спускал промышленную воду. Дно канала затвердело, покрылось глубокими неровными трещинами — так выглядит земля в каменистой пустыне. Рабочий ступил на дно канала и с силой ударил мотыгой по безжизненному грунту. В мелкой ямке серебряно сверкнули крупицы металла. Это была ртуть.

Доктор Хосокава не дожил до окончания процесса. Перед зданием суда жители Минамата поставили небольшой алтарь и подле фотографии доктора, укрепленной на алтаре и увитой черной лентой, зажигали свечи каждый раз, когда приезжали на слушание дела. «У доктора спала с глаз повязка, но она не закрыла ему рот», — говорили жертвы «болезни минамата».

Жители Минамата сражались не в одиночку. Мощное общественное движение в поддержку больных развернулось по всей стране. В него включились демократические партии, профсоюзы, прогрессивные организации интеллигенции и студентов. Движение рассматривало суд в префектуре Кумамото не только как средство добиться справедливости и хотя бы минимально обеспечить жизнь больных, но и способ официально осудить монополистический капитал за хищническое отношение к природе.

28 июня 1970 года в самой просторной аудитории Токийского университета собрались участники движения. Они говорили о том, как, в каких формах оказать действенную помощь борьбе жителей Минамата. На митинге было решено организовать всеяпонский марш в поддержку борьбы жителей Минамата. В белых одеждах и широкополых шляпах, сплетенных из осоки, — так одевались в старину пилигримы — активисты движения отправились из Токио через всю Японию в Минамата. В городах и поселках они устраивали митинги и собрания, на которых рассказывали о борьбе против «Тиссо», о загрязнении среды промышленными корпорациями и о страшных последствиях для людей этого загрязнения, собирали деньги в пользу больных в Минамата.

В тот год в Японии открылась Всемирная выставка «Экспо-70». Устроители избрали для выставки девиз: «Прогресс и гармония человечества». Марш в поддержку жителей Минамата — к нему было приковано всеобщее внимание — опровергал девиз. «Прогресс капиталистической Японии достигнут ценой нарушения гармонии между человеком и природой», — написали на своих лозунгах участники марша. Власти ставили всяческие препоны на их пути, однако запретить марш опасались. В поселке Минамата люди, наделенные способностью стойко переносить жуткую болезнь, выдерживать тяготы существования, лишенного надежды, заплакали, когда «пилигримы солидарности» вошли в поселок. «Беда становится легче и сил прибавляется вдвое, если опираешься на плечо друга», — приветствовал участников марша Эйдзо Ватанабэ. Суд над корпорацией длился уже год — японская Фемида крайне нетороплива при разборе дел, касающихся власть имущих, — и больным очень нужны были новые силы, чтобы довести борьбу с «Тиссо» до конца.

Юристы корпорации посоветовали президенту «Тиссо» Кэнити Симада уговорить больных отказаться от иска и закрыть дело. Из-за суда недобрая слава о «Тиссо» распространялась по стране и грозила повредить бизнесу. Симада избрал способ, дважды опробованный корпорацией: он отправился к истцам домой. И первым на его пути был дом Эйдзо Ватанабэ.

Хождение в Минамата президент начал с посещения храма. Симада помолился за упокой бабушки Ватанабэ. До сих пор наглое лицемерие не подводило Симаду. Президент усвоил, что оно хорошо воздействует на людей, приученных прислуживать. Симада сам в совершенстве постиг науку пресмыкательства перед теми, кто богаче и сильней, и привык видеть вокруг себя раболепие. Раболепным он считал и Эйдзо Ватанабэ. Тот и был таким — до суда. Борьба переродила Ватанабэ. Котенок действительно превратился в льва. И лицемерие президента вызвало у Ватанабэ брезгливость.

Ватанабэ вежливо выслушал многословное соболезнование Симады по поводу кончины бабушки. Поклоном поблагодарил за выражение сочувствия больным членам семьи — их, вместе с Эйдзо, семеро. Ватанабэ ждал, когда президент заговорит о главном, о цели прихода. И президент сказал: