Отрава

Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович Отрава Очерк

I.

Жирное, колеблющееся солнечное пятно уперлось прямо в широкую спину Вахрушки, но он продолжал лежать на земле плашмя, уткнув в траву свое бородатое и скуластое лицо. Солнце жгло отчаянно, а Вахрушка оставался неподвижен из свойственнаго ему упрямства: не хочу -- и шабаш, пусть палит... Пестрядиная рубаха, перехваченная ремешком, и скатавшиеся штаны составляли весь костюм Вахрушки. Валеная крестьянская шляпа и сапоги лежали отдельно: Вахрушка бережно носил их с собою в руках -- "на всякий случай", как, говорил он.

-- Эй, Вахрушка, вставай!-- повторял я, толкая его прикладом ружья в бок.-- Нужно переправляться через озеро. Не ночевать же здесь на берегу.

Вахрушка мычал, вытягивал босыя ноги и продолжал лежать ничком, как раздавленный. Это было возмутительно, особенно когда являлась блаженная мысль о холодном квасе попа Ильи и чае со свежею земляникой у писаря Антоныча. На Вахрушку накатился упрямый стих, и он оставался недвижим, как гнилая колода. Лягавая собака Фортуна, взятая нами у Антоныча на прокат, задыхалась от жара. Время от времени она звонко щелкала челюстями, стараясь поймать одолевавших ее мух. Зной был нестерпимый, а наш тенистый уголок был теперь обойден солнцем.

-- Вахрушка, вставай... Что ты, в самом деле, дурака валяешь?

-- А... гм...ыг-м!.. О, Господи милостивый...

Мы попали в неприятную засаду. Из Шатунова вышли тем ранним утром, когда еще "черти в кулачки не бились". Сначала обошли озеро Кекур, потом по гнилой степной речонке Истоку перебрались на озеро Чизма-Куль, обошли его кругом и с двумя утками в охотничьей суме решились возвратиться назад. Можно было передохнуть в небольшой деревушке Юлаевой, где жил знакомый старик Пахомыч, но Вахрушка заупрямился, как это с ним случалось, и потянул в Шатуново.

-- Первое дело, у попа Ильи квасу напьемся,-- обяснил он в свое оправдание.-- А то как же? К Пахомычу мы в другой раз завернем... Изморился я до-смерти с этими проклятущими утками: одна битва с ними, а не охота.

Можно было вернуться старою дорогой, что составило бы в два конца верст пять с хвостиком, но Вахрушка опять заупрямился и повел ближнею дорогой. Только обогнуть "башкирскую могилу" (урочище, где было сражение во времена башкирских бунтов), Чизма-Куль и останется влеве, а до Кекура рукой подать, из лица в лицо выйдем на Шатуново. Как раз и Маланьина избенка стоит на самом берегу -- живо солдатка на батике подмахнет, а там и холодный квас у попа Ильи. Хорош поповский квас!.. И Вахрушка уперся на этой несчастной мысли, как бык. Было уже так жарко, что вступать в ратоборство с Вахрушкой не хотелось,-- ближнею дорогой, так ближнею.