Отпускник (СИ)

— Ну что? — она глядела на меня с любопытством, — Быстро же, тебя сплавили. Прикинь, первый раз присутствую при активации. Как прошло?

Я пожал плечами.

— Собственно… я ни хрена не понял. А кто такие эти Наставники?

— Не знаю! Но не люди, это точно, — она легко соскочила с дивана, — Ну, Наблюдатель, давай вставай, хватит лежать! Труба зовет! Принимай дела у предшественника. О! браслетик-то прирастает.

Я уставился на свою руку — браслет плотно охватывал запястье, при этом не ощущался кожей совершенно — словно и вправду прирос. Также он заметно посветлел и теперь был скорее серым.

— Наставник сказал, что ты любезно ответишь на мои вопросы, — сказал я ей.

— Хорошо, — легко согласилась девушка, — спрашивай.

Я принялся спрашивать, она следила за мной с улыбкой, а потом сказала:

— Поищи ответы в своей голове, они все уже там.

— В смысле? — не понял я.

— В прямом! Закрой глаза и поищи. Ну, не буду тебе мешать… — и с этими словами вышла из комнаты.

В недоумении, я закрыл глаза. Ничего не увидел. Как искать? Где искать?

«Подсказка: сформулируйте вопрос.»

Я аж подпрыгнул на диване. Кто это сказал?

«виртуальный ассистент — виртас»

Ого, ни фига себе…

— Кто я?

— Что? — выглянула из кухни Мира. — Не слышу.

— Да это я сам с собой.

«Подсказка: запрос не обязательно произносить вслух.

Вы субъект

Северов Никита Семенович

Личный номер — 9531462

Возраст — 23 года,

Функция — Наблюдатель,

Коэффициент гармонии — 18%

Административный статус — 0 (диапазон 0-10)

Профессиональный статус — младший научный сотрудник, аспирант.

Социальный статус — 6 (средний)

Остальные характеристики в настоящий момент недоступны».

Не сильно-то много я о себе узнал.

— Эй! — окликнули меня. Я открыл глаза, Мира стояла рядом, — Забыла тебе сказать… тут тетя твоя звонила… ругалась очень, что ты её не встретил. Я сказала, что заболел…

***

Чайник закипел. Я достал пару кружек из сетки над мойкой, и с сомнением заглянув в них, на всякий случай ополоснул под струей горячей воды. Затем проверил съестные припасы. Так, сахар есть, а больше ничего, даже заварки нет — попили, называется, чайку. Похоже, без похода в магазин не обойтись. Проверка наличности показала, что всех денег осталось две бумажки — достоинством сто и пятьдесят. Не густо, прямо скажем. Я высунулся из кухни, девушка, спиной ко мне, разбирала свою спортивную сумку.

— Мира, в магазин надо сходить за продуктами.

— Ну, так сходи.

— Деньги, нужны, — сказал я, чувствуя, как краснеют уши, — у нашей тайной организации кончились наличные сбережения…

— А-а. Не проблема. Сейчас, подожди, — она запустила руку в недра сумки и, порывшись несколько секунд, извлекла пачку денег в банковской упаковке, — Вот, держи! — и кинула мне пачку, — На мелкие расходы.

Я неуклюже поймал ее обеими руками. Это были пятисотки. Пятьдесят тысяч рублей. На мелкие… Потоптался немного на месте, но вопросов решил пока не задавать.

***

Погода испортилась. Небо затянуло облаками, накрапывал еле заметный дождик. Я пересек улицу и зашел в ближайший к дому продовольственный магазин. В бакалейный отдел стояла небольшая очередь. Я пристроился за тучной бабусей в белом платке с голубыми цветочками. Очередь двигалась медленно, покупательницы (а в очереди, кроме меня были одни женщины) просили отвесить им по сто пятьдесят грамм чернослива, сто грамм орехов, двести грамм конфет "Мишка" и так далее. Белый застиранный платочек с бледными цветочками маячил перед носом.

"Сахару полкило. Нет, полкило — не хватит… Где мои очки-то, надо посмотреть. Забыла, чего… сахару кило. А, вот…"

Что за хрень, что это было? Я помотал головой, чтобы отогнать наважденье.

"Сушек надо внучку. Они недорогие… кошелек-то где? Ой-ой, кошелек! А вот. Надо поглубже сховать. Вот бугай пристроился… зыркает. Подозрительный какой-то"

Блин! Да это ж бабка! Это мысли бабки! Я их чувствую… Действует браслетик-то! Прикольно!

— Вам что? — молодая продавщица посмотрела на бабусю усталым взглядом. Я вгляделся в ее лицо и как будто прочитал: "Карга старая… сейчас будет гонять по всем прилавкам… Господи, как задрало…" — мысли виделись смутно, словно читаешь книгу при плохом освещении, что-то можно разобрать, что-то не получается. При этом эмоции как бы выделялись более крупным и жирным шрифтом, а по мере их убывания мысленные буквы также уменьшались, пока не превращались в неразборчивую вязь.

"Этот еще болван пялится… Хотя… Симпатичный… Интересно, женатый?"