Отпуск без содержания (СИ)

  Он долго и недоверчиво смотрел на меня, а когда узнал, то его скулах заалели два красных пятна. Глаза на мгновение прикрылись. Я поняла, что ему было стыдно за инвалидную коляску, раннюю и некрасивую старость, явные следы болезни на лице, и начала укорять себя за глупый поступок. Но надо было как-то выпутываться из этого положения, и я затараторила:

  - Извини, что вот так, без предупреждения, я буквально на одну минуту. Отдыхаю здесь в санатории. Твои друзья по институту просили передать приветы и просьбу связаться с ними. Ну вот, все сказала и уже ухожу.

  Я начала пятиться к двери, однако тихий голос Алексея заставил меня остановиться.

  - Останься, поговорим.

  Я подошла к стулу и опустилась на краешек. Я всегда его слушалась.

  Алексей немного пришел в себя, долго смотрел на меня, щуря глаза, потом с удивлением произнес:

  - Ну, надо же... Вот уж никогда бы не подумал...

  Я, отвечая на его расспросы, кратко поведала о себе, семье, работе и была благодарна за то, что он не стал выяснять, как же я познакомилась с его друзьями. На этот вопрос ответа у меня не было.

   Пришла его очередь. Он скупо рассказывал о переезде на Дальний Восток. О том, как оставил жену, когда подруга забеременела. О том, как женился второй раз. О рождении дочери. О смерти жены. О своей инвалидности. О протезе, который неудобен и натирает ногу. Потом с каким-то, как мне показалось, вызовом спросил:

  - Ну, что? Не похож я на героя любовного романа?

  Стало совсем грустно, потому что не таких слов, если честно, я ждала от него. Не знаю каких, но не таких точно. Обижать его, естественно, не хотелось, поэтому ответ был очень мягким.

  - Каждый из нас встретится со своей старостью. А впрочем, если захочешь, мог бы приехать ко мне, и мы решим вопрос с новым протезом.

  Он, ни минуты не думая, отрицательно покачал головой.

  - Извини, - сказала я, - просто не могла не предложить по старой дружбе.

  В ответ он только слабо махнул рукой.

  Прощание было коротким. Алексей меня не задерживал, а мне хотелось поскорее оказаться подальше от этого дома. Мы оба были рады закончить никому из нас не нужный разговор. Я вышла на крыльцо и зажмурилась от солнца. Вот исполнилось мое желание, и что? Ничего, кроме чувства жгучего стыда, будто вторглась туда, где меня не желали видеть, и обнаружила нечно тайное и постыдное, не предназначенное для показа.

  Как ни старалась, но на обед, конечно, опоздала. Закрылась в своей комнате и заплакала. Мне давно хотелось это сделать. Я плакала от стыда за свою глупость, благодаря которой оказалась здесь. Плакала от жалости к мужу, которого, как мне казалось, недостаточно любила из-за постоянных воспоминаний о прошлом.

  Плакала из-за непереносимого чувства неловкости, возникшего от осознания, что человек, много лет живший в моей памяти и претендовавший в ней на особое место, ни одним словом не дал понять, что помнит о нашем прошлом. Плакала от обиды, так как он второй раз отверг меня. И было не легче от понимания, что причины, заставившие его сделать это дважды, были разными. Не то, чтобы он был мне нужен, нет, конечно же, нет... Он оказался совершенно чужим. Того, придуманного, никогда и не существовало.

   Это была наша последняя встреча, и стоило как можно скорее забыть о ней, чтобы вернуться в город свободной, сбросившей с себя так долго длившееся наваждение.

  В дверь несколько раз сильно постучали. Я не хотела отзываться и не отозвалась бы, если не вспомнила, что обещала погулять с новой знакомой. Я приоткрыла дверь и пробормотала слова извинения.

  - Боже, - воскликнула она, всмотревшись в мое лицо, - не закрывай дверь, я сейчас вернусь.

  Через минуту на столике стояла бутылка какого-то вина и лежали яблоки. Мы выпили. Я опять заплакала. Соседка заставила меня выпить еще. Тепло огненной змейкой побежало по груди и животу. Неожиданно захотелось рассказать, зачем я здесь. Подумалось, что, наверно, старею: в молодости и в голову бы не пришло выложить о чем-то личном другому человеку.

  - Понимаешь, я его увидела и поняла, что не люблю. Не потому, что старый и больной, а потому что чужой. Сама придумала, сама верила.

  Соседка жалостливо кивала головой и тоже готова была заплакать.

  - Он меня бросил, долго морочил голову, а потом бросил. Было так больно. Веришь, я даже стихи писала. Конечно, это не стихи, а так... Просто иногда душа просила... Хочешь, почитаю?

  Соседка кивнула головой, мы еще выпили, и я начала:

  - Снова вдох и снова выдох,

  Без тебя уже не плачу,

  Жизнь свою пишу наново

  От удачи к неудаче.

  Дни бегут, сливаясь в годы,

  На душе покой и стужа.

  - Не нужна, - тогда сказал ты

  И ... чужим остался мужем.

  - Жалостливые, - соседка покачала головой, - еще...

  Давно это было написано, очень давно. Вот приеду домой и все глупые писульки с удовольствием сожгу. Читать стихи мне вдруг расхотелось

  - Нет, не помню, - солгала я, - разве только этот кусочек.

  Не хочу от любви краюшку,

  Не хочу от любви крошки,

  Не хочу ничего чужого

  Ни охапки и ни немножко.

  И зачем я об этом вспомнила? Однако, обида по-прежнему жгла.