Отпущение грехов

Она была написана по всем правилам конспиративного искусства, с тщательным подбором слов и выражений. Чтобы было понятно ему и непонятно какому-нибудь любопытному, приди тому в голову посмотреть, что написано на бумажке, засунутой в чужую дверь. Я даже употребил имена, под которыми мы значились в журнале посетителей гостиницы. Правда, при этом долго не мог вспомнить, кто из нас Иванов, а кто – Николаев, но, в конце концов, решил, что это не суть важно, а искать фальшивый паспорт времени не оставалось. Коль не удосужился подумать об этом прежде, попросту обозвал Ружина Ивановым, а себя – Николаевым и, не ломая больше голову, отправился на свидание.

Бриться наголо, чтобы сбить с толку милицию, я все-таки не стал. Посчитал, что хватит и перемены одежды. Правда, на носу красовались черные очки, скрывающие глазки, суетливо бегающие по сторонам в поисках опасности. Это еще более усиливало маскировку. Возможно, великий конспиратор дедушка Ленин высмеял бы меня с ног до головы, но я на него, по хорошему, не обиделся. Мы с Ильичом I разминулись эпохами, и радикальные меры, к которым он прибегал в начале века, в конце оного были не востребованы. Мною, по крайней мере.

Выйдя на улицу, я поймал тачку и назвал шоферу адрес. На этот раз водитель оказался не такой общительный, как Ежи Лозецки, поэтому у меня появилась небольшая кучка свободного времени – ровно столько, сколько длилась поездка от «Сибири» до «Ангары».

Все это время я, само собой, посвятил думкам об Анжеле. Дамочке, к которой ехал и с которой намеревался провести вечер, а если повезет, то и ночь. В конце концов, она обещала сказать мужу, что останется подменить именно ночную дежурную, и он окажется очень удивлен, если супруга вместо восьми утра заявится домой в полночь, к тому же выпивши. Объяснить подобное будет трудно. Разве додумается сказать благоверному, что сменщица скоропостижно выздоровела. Но я сильно сомневался, что тот поведется на такую байку. Подобных дураков не бывает.

С другой стороны, он проявил недюжинную умственную неспособность отличать розы от шипов, когда связывал себя узами брака со своей дражайшей половиной. В жены ему досталась первостатейная шлюха – уж в этом-то я ни капли не сомневался. Да и глупо было сомневаться, когда на первой же встрече она почти открытым текстом дала понять, что согласна переспать со мной. При этом лично остановив, когда я, было дело, совсем смазал лыжи, смирившись с поражением.

Нет, шлюха – так шлюха, тут никаких споров быть не может. Я, конечно, слышал о том, что встречаются мужики, которым бабы если и могут сказать «Нет», то лишь переступив через что-то для себя очень важное. Этакая аура секс-гиганта. Я, однако, всегда считал такие разговоры – глупостью, ауру – вымыслом, и себя, соответственно, таковой не наделял даже в самых ярких эротических фантазиях. Были, конечно, любители поковыряться в женских юбках, – Казанова, Дон Жуан, другие бабники, – но все россказни о них, на мой взгляд, оставались не больше, чем легендой. Ну, флиртовали – и с успехом флиртовали. Более успешно, чем другие, но это – все. И мне жаль тех наивных, кто, вытаращив глаза, болтает о секс-гигантизме, при этом отчаянно веря в свою болтовню.

Чушь все это! – говорю я. Конкретно в моем случае – Анжела просто увидела мужика, который ей приглянулся, то есть меня. Иными словами, она не обнаружила в отдельно взятом самце черт, которые отталкивали бы лично ее, вот и все. Обладай я парой-тройкой таких, которые ей неприятны, например, брюхом или лысиной, или будь у нее немного больше порядочности в отношении своего мужа, я бы ушел не солоно хлебавши. Но, как сказал Ржевский, когда его спросили, любит ли он фаршированных поросят: «Чего не было, того не было». Я оказался ей вполне симпатичен, и она не смогла противостоять искушению. И ведь о деньгах даже речи не было – все произошло полюбовно. Хотя раскошелиться, конечно, все равно придется, чтобы худо-бедно пустить даме пыль в глаза.

Кто-то скажет: «А чего это, собственно, мужика понесло поливать грязью женщину, согласившуюся удовлетворить его низменные потребности?! По большому счету, он ей должен быть благодарен!».

А я и благодарен, правда. У меня в жизни была куча женщин, которых я хотел, но которые мне не дали. Анжела в какой-то степени стала компенсацией за все прошлые поражения. Но ведь все равно мои рассуждения о ней – правда. А правда не может быть грязной. Она может быть приятной и неприятной, не более. И это уже тема для другой оперы.

Шофер все-таки попробовал завязать беседу. Правда, на какую-то странную тему. Уж не знаю, что его натолкнуло на такой разговор – или то, что я, полностью уйдя в свои мысли, заимел вид только что свалившегося с Луны, или атмосферные явления, которых мне, по причине задумчивости, приметить не удалось, но он задал такой вопрос:

– А как ты к НЛО относишься?

– Чего?! – я в изумлении вытаращил глаза, медленно выходя из транса.

Он повторил. И я ответил. Не подумав, зато предельно честно:

– А я к ним не отношусь. Я даже летать не умею. Я к человекам разумным отношусь.