Отпущение без грехов

Я приняла душ, вышла в полотенце на свой балкон и там высушила под солнцем волосы, прогрела свою бледную кожу, пока она немного не порозовела. Затем влезла в джинсы и черную майку с длинным рукавом, в которой можно и посидеть где-то. Вошла в кухню, налила из кофейника полуостывший кофе и выпила стоя с теплым пирогом.

Мама бросила на меня острый, настороженный взгляд:

– Уходишь?

– Да, прогуляюсь, сходим с девочками куда-нибудь.

Я научилась разговаривать с мамой, поворачивая голову в ее сторону, но избегая смотреть ей в лицо.

Мне с детства все говорили, что у меня очень выразительные глаза: по ним можно прочитать все, что я чувствую. Вот чего бы сейчас не хотелось. Считается, что мама сейчас не знает ничего о моих мыслях и чувствах. Коле и знать незачем. Так выглядит наша дипломатическая корректность. Вместе мы – семья.

Я повесила на плечо сумку, уже на улице позвонила нескольким бывшим одноклассницам. Кто-то оказался уже на даче, две не могли выскочить даже на полчаса, потому что стали замужними, замотанными клушами.

Встретилась со мной смешная, как раньше, худенькая и восторженная Вика. Мы с ней сначала посидели в кафе-мороженом, потом я купила в магазине бутылку шампанского, доехали в моей машине до сквера между нашими домами и там на скамейке распили его прямо из горлышка.

Вике хватило: я поняла это после того, как она в ответ на какую-то мою шутку залилась безудержным смехом. Я оттащила ее к подъезду ее дома, а сама медленно пошла по скверу к машине.

Казалось, еще вчера эти деревья были черными и голыми, а сейчас буйная зелень затрепыхалась, приглашая в лето. Самое время подумать об отпуске и о том, на какую сумму я могу уехать подальше от Коли в трусах.

Моя машина была припаркована на въезде в наш двор.

Я не успела открыть дверцу. Незнакомая женщина, которая оказалась рядом, вдруг поздоровалась:

– Здравствуйте, Ирина.

– Добрый день. Мы соседи?

– Нет, я не живу в этом доме. Я приехала, чтобы познакомиться с вами. Мы можем где-то поговорить? Я – Галина, бывшая жена вашего отчима.

Женщина выглядела интеллигентной, спокойной, мирной. У нее было худое лицо с сосредоточенным взглядом, твердые губы с веером тонких морщин над ними – так выглядит след спрятанных горестей. Я мельком взглянула на ее джинсовую юбку, серый джемпер и черные туфли – все по много раз стиранное, чищенное. Но выглядит неплохо, в стиле модной «состаренности». В моих самых дорогих джинсах между дырками совсем узкие полоски лохмотьев.

Я прикинула, сколько денег у меня сейчас на «Визе», и открыла перед Галиной дверцу с пассажирской стороны.

– Давайте уедем со двора, по дороге расскажете, в чем ваша проблема.

Когда наш дом остался позади, Галина посмотрела на меня с интересом:

– Необычная вы девушка. И внешне, и реакции. Вы сразу решили, что я приехала попросить у вас денег? В общем, не ошиблись. Тут проблема в том, что все ваши деньги вряд ли помогут мне что-то решить. Но у меня такое предложение. Сегодня праздник, мы, можно сказать, родственники, давайте съездим к нам? Я живу с дочерью Мариной, ей девятнадцать лет. Это не очень далеко, почти в центре. У меня праздничный ужин. Если не торопитесь домой, конечно.

– Не тороплюсь. Вообще рада всему, что меня задержит. Такое настроение. Поехали.

«Почти в центре» – примерно этим и оказалось. Но никогда не догадаешься, что такие допотопные дома могли уцелеть в Москве, пока случайно на них не наткнешься. Может, в каких-то описаниях это старинный доходный дом дореволюционного купца, раритет, но без реконструкции и каких-либо ремонтов это мрачное, потрепанное строение. Одна надежда, что внутри люди сами привели что-то в порядок.

Я припарковала машину в углу двора, мы вышли, и Галина сказала:

– Сразу должна извиниться. У нас с Маринкой не отдельная квартира. Это коммуналка, еще семь комнат. В принципе люди ничего, приличные, живут постоянно. Только две комнаты купил какой-то риелтор, сдает всякий раз другому набору странных личностей. За них не поручусь. Могут и напиться, и орать. Я к тому, что вам может показаться непривычно.

– Галина, обращайтесь ко мне на «ты», пожалуйста. Сами говорите: мы, можно сказать, родственники. Что касается моих привычек, то я как раз стремлюсь к их разнообразию. С удовольствием посмотрю на вашу коммуну.

Квартира была на втором этаже. Широкая лестница, огромная площадка, длинный полутемный коридор, двери по разные стороны, запах не сильно съедобной еды из общей кухни…

Мама дорогая, такое впечатление, что сейчас выкатятся герои Зощенко и устроят пролетарскую драку из-за ершика.

В комнате Галины стерильная чистота, довольно красивая мебель, штора из плотной кружевной ткани серебристых тонов. И узкое, бледное лицо девочки с огромными серыми глазами. И тонкая белая шея, и неожиданно сильные, мускулистые руки, сжимающие подлокотники кресла. Это инвалидное кресло.

– Здравствуй, Марина, – сказала я.

Лицо девочки как будто зажглось изнутри: просветлело и порозовело без улыбки.

– Привет, Ира, – ответила она. – Добро пожаловать к нам.

Галина пошла на кухню разогревать ужин.