Отныне и навсегда

Волчий вой. Затем какой-то мужчина. Высокий, мрачный, свирепый, с глазами такого же цвета, как и тот невероятный; огонь. Его лицо выражало гнев… но это не испугало ее, а позабавило. Как странно!

Конечно же, это сон. Просто сон. С ней произошел какой-то несчастный случай.

Теперь она находилась в чужом доме, в чужой постели. «Как просто обставлена комната», — подумала она, осматриваясь, чтобы сориентироваться. «Нет, не просто, — поправила она себя, а аскетично». Гладкие белые стены, деревянный пол, окно без занавесок. Комод с зеркалом, стол, кровать, лампа… Больше ничего — кроме нее самой, разумеется — в комнате не было.

Она очень осторожно ощупала голову, чтобы проверить, нет ли на ней шишек или ссадин, но ничего такого не обнаружила. С такой же осторожностью она откинула простыню, и из ее груди вырвался вздох облегчения. Какой бы несчастный случай с ней ни произошел, ей он, похоже, не повредил.

И тут она застыла в изумлении, обнаружив, что на ней только рубашка, причем чужая. Мужская рубашка из выцветшего голубого хлопка, потертая на обшлагах. И здоровенная!

Ладно, это было нормально. Она попала в шторм и, очевидно, промокла до нитки. Хорошо еще, что кто-то о ней позаботился.

Когда она встала с кровати, то увидела, что рубашка достает ей до середины бедра (вполне пристойный вид). Она и шагу ступить не успела, как у двери появился пес. Ее сердце на мгновение замерло, но затем она успокоилась.

— Ну что ж, по крайней мере, ты настоящий. И довольно красивый! — она протянула руку и с удовольствием наблюдала, как собака подошла к ней, чтобы потереться о ее ноги. — И дружелюбный. Это здорово. А где все остальные?

Положив руку на голову пса, она приблизилась к двери и увидела жилую комнату с такой же спартанской обстановкой. Диван и стул, камин, в котором потрескивал слабый огонь, два стола. С некоторым облегчением она увидела свою одежду, развешанную на решетке перед камином.

Проверка показала, что одежда все еще влажная. Стало быть, она спала или лежала без сознания не так уж долго. Самым разумным, учитывая, что до сих пор она поступала исключительно нелогично, было бы найти и поблагодарить ее спасителя, подождать, пока ее одежда высохнет, а затем найти Маргарет и умолять ее о пощаде. Последнее мероприятие обещало быть малоприятным и, скорее всего, безнадежным, но это нужно было сделать.

Мысленно подбадривая себя, Аллина подошла к двери и распахнула ее. И тихо вскрикнула от удовольствия.

Мягкий солнечный свет нежно мерцал на верхушках гор. Холмы, покрытые зеленью с одной стороны, спускались к каменистому берегу. Море вздымалось и билось о берег, стеной поднимая волны. Аллине страстно захотелось броситься туда, на край холма, и полюбоваться бушующей водной стихией.

Прямо перед домом виднелся заброшенный сад, в котором Цветы перемешались с сорняками, мешая друг другу расти. Очарованная ароматом цветов, запахом ветра и моря, она Жадно глотала воздух, задерживая дыхание, словно пытаясь Навсегда сохранить его неповторимый резкий привкус.

Не в силах сопротивляться, Аллина шагнула вперед — пес последовал за ней — и подняла лицо к небу.

Боже, что за место! Могло ли существовать что-либо более совершенное? Если бы Аллина жила здесь, она бы каждое утро благодарила Бога за такое счастье.

Пес за ее спиной негромко залаял. Аллина снова положила руку ему на голову и посмотрела на небольшой дом из необработанного камня с соломенной крышей и широко распахнутыми окнами.

Она улыбнулась, и тут дверь открылась. Вышедший из дома мужчина остановился, как это сделала она, и пристально посмотрел вперед — точно так же, как смотрела она. Затем, плотно сжав губы, он двинулся к ней.

Его лицо расплывалось перед глазами Аллины. Шум прибоя ревом отзывался в ее голове. Борясь с головокружением, она протянула мужчине руку — почти так же, как протягивала ее псу. Аллина увидела, как его губы зашевелились, и подумала, что он выругался, однако она уже проваливалась в темноту.

3

Освещенная нежным солнечным светом, она была похожа на лесную фею — высокая, стройная, со светлыми коротко остриженными волосами и большими глазами с длинными изогнутыми ресницами.

Вовсе не красавица. Для настоящей красавицы у нее были слишком резкие черты лица и слишком полная верхняя губа. Но это лицо оставалось привлекательным даже во сне.

Конэл все время думал об этом, после того как вынес ее из объятий бури и уложил в постель. Необходимость раздеть ее раздражала, но он справился с этой задачей равнодушно и отчужденно, как врач. Затем Конэл ушел, не оглядываясь, чтобы сжечь свой гнев в работе.

Конэлу очень хорошо работалось, когда он злился.

Она не нужна ему здесь. Не нужна. И, сказал себе Конэл, он не станет обладать ею, даже если это ему суждено.

Он сам хозяин своей судьбы!

Однако сейчас, выйдя из дома и увидев ее на пороге в лучах солнца, Конэл был потрясен. Вожделение, одержимость, наслаждение и отчаяние — все эти чувства одной неудержимой волной захлестнули его душу.

Но прежде чем к нему вернулось самообладание, девушка пошатнулась.