Отмщённый

Она объяснила, как лучше выйти из деревни – по огороду, по бурьяну метров двести, забраться в крайний переулок, а уж по нему выйти обратно на главную дорогу, выходящую из Кулыжино. Иначе не получится, все раскисло, можно утонуть. Рискованный участок – метров триста, где все открыто и никаких деревьев. А дальше лес – вплоть до дороги, по которой бегают машины и проложены автобусные маршруты между селами. Добраться до поселка Прощальный еще проще. Там в округе крематорий, а значит, хорошие дороги. Можно пешком, но это большой крюк. Можно на попутке, но это опасно, посты на дороге никто не отменял. Поселок Прощальный – это в данной местности оплот цивилизации, можно сказать, столичный город. Там коттеджи по берегам озер, несколько предприятий – люди из деревень туда работать ездят. По кривой, четырнадцать километров – через Мухино, Бакланово, забытый Богом и властями Вияжск…

И вновь опасные похождения по земле российской. Дождь усилился, вставал стеной. Зонт со сломанными спицами лишь символически справлялся с задачей. И то неплохо – он не давал дождю стучать по голове. Деревня вымерла. В ней и так было мало жителей, и те попрятались от разгулявшейся стихии. Возможно, баба Нюша была права – если и бежать, то только сейчас, когда в десяти метрах ничего не видно. Они брели по бурьяну, по расквашенному гумусу, промокая до нитки. «Зато выспались и сытые», – жалобно бормотала Катя. Баба Нюша снова была права – поля за деревней опускались в низину и превращались в непроходимое болото. Надежда оставалась лишь на означенный переулок, засыпанный галькой. По нему еще можно было прорваться. Несколько минут – и, вымокшие до нитки, они уже тащились по широкой грунтовке, выходящей из деревни. Дождь не унимался. Плыли низкие тучи. Такое ощущение, что наступили сумерки. Мир неудержимо погружался в беспросветно-слякотное состояние. Местечко действительно напрягало – открытое всем ветрам пространство за деревней, до ближайшего леса пахать и пахать. Из синеватой измороси справа от обочины проступали очертания заброшенной фермы. До нее еще нужно было добраться. Охватывало безразличие. Они волоклись по грязи, под нестихающим дождем, прижимаясь друг к дружке. За спиной осталась деревня, по курсу медленно вырастал лес. Машины в «экстремальных» условиях по дороге не ходили – в чем, несомненно, имелось множество плюсов. Катя ненадолго примолкла. Потом устремила на него библейски взор и протянула:

– Мне очень жаль, Пашенька, но я не все про себя рассказала… Я давно пыталась это сделать, все хотела, но никак не могла решиться… Надеюсь, ты меня простишь…

Шевельнулось что-то неприятное в груди. Она действительно волновалась. Катя замолчала, собиралась с духом.

– То есть ты что-то утаила про себя, – сказал он бодрым голосом. – Что-то такое, что я обязательно должен знать.

– Да… наверное…

– И ты решила это сделать сейчас – под дождем, когда мы бредем непонятно куда, когда нас могут схватить в любую минуту…

– Да…

– Наверное, это что-то такое, из-за чего мы не можем быть вместе? – развивал он мысль. – И это не даст нам остаться друзьями, и я не смогу устроиться даже твоим котом?

– Паша, не издевайся…

– Хорошо, говори, – вздохнул он. – Ты не та, за кого себя выдаешь?

– Н-нет…

– Ты убила своего мужа?

– Господи, конечно, нет…

– Ты неизлечимо больна?

– Нет…

– Ты владеешь маленьким заводиком по производству пороховой селитры?

– Нет…

– Тогда ума не приложу, что это может быть. – Он преувеличенно бодро рассмеялся. – Очередная ерунда, не имеющая никакого значения?

Возможно, час откровения уже близился. Но тут сквозь ливень прорвалось дребезжание мотора, мурашки поползли по затылку. И через несколько секунд мимо беглецов в попутном направлении проследовал заляпанный грязью легковой «УАЗ», на котором вполне по-русски было написано: «Полиция». От такого откровения в горле пересохло. Задрожало и напряглось плечо прижавшейся к нему женщины. Водитель сбавил скорость, машина остановилась.

– Идем как ни в чем не бывало… – процедил Павел.

– Господи, да что же это, Пашенька…

Водитель не стал дожидаться, пока его догонят пешеходы. Он переключил передачу и стал сдавать назад. Дождь стучал по брезентовой крыше. «Дворники» разгребали потоки воды. Автотранспортное средство предназначалось не только для перевозки экипажа. Сзади имелся зарешеченный отсек для транспортировки нарушителей законности – так называемый мобильный обезьянник. Опустились оба стекла по правому борту, высунулись физиономии блюстителей правопорядка. Молодые, заспанные, с воспалившимися глазами – им не мешало бы побриться. Патруль ППС. Заблудились, что ли?

– На месте стой – раз, два, – распорядилась физиономия, сидящая сзади. Шофер помалкивал. Подался вперед и повернул голову третий – сидящий рядом с водителем. Такое впечатление, что у шофера от удивления отросла вторая голова.

Прерывисто вздохнула Катя, сделав сложное лицо. Он незаметно сжал ей руку. Менты не прыгали под дождь, не швыряли их лицом в грязь – значит, оставалась надежда.

– Ну, что? – проворчал Павел.