Отмщённый

– Ты угробил мою машину? – Катя округлила глаза. Ее рука машинально продолжала поглаживать спину разрушителя.

– Не делай круглые глаза, когда узнаешь плохую новость, – смущенно проворчал Павел. – Это всего лишь плохая новость. Зачем тебе машина?

Она задумалась:

– Наверное, ты прав. Зачем мне в тюрьме машина?

– Я не об этом. – Он почувствовал, как щеки начинают подрумяниваться. – Я к тому, что это старая, никому не нужная машина. Ей красная цена в базарный день – три тысячи евро. Мы купим тебе новую – за пять. Деньги пока при нас. – Он выразительно погремел рюкзачком. – Если от многого вычесть немножко, то будет почти незаметно.

Она обратила свой задумчивый взор на висящий за спиной рюкзак.

– Пересчитаем?

– Пересчитаем, – ухмыльнулся Павел. – И поженимся, и все у нас будет хорошо. Но не сейчас. – Он снова прислушался. В лесу было тихо, но от этой тишины на душе не делалось легко и приятно. – Давай руку, пошли.

– Ты знаешь, куда идти?

– Я знаю все, – самоуверенно заявил он. – У меня в мозгу навигатор. Пока на север, а там мы что-нибудь придумаем.

Он снова вел свою женщину через уплотняющиеся дебри. Она валилась с ног. Оборвались прибрежные заросли, заголубел просвет, и за опушкой распростерлось широкое поле, заросшее луговыми травами. Открытое пространство пестрили ярко-желтые цветы. Примерно в километре на север чернел лес – настоящий лес, из хвойника и осинника.

– О, нет, – сказала Катя.

– Нужно постараться, – строго сказал он. – В ближайших наших планах – уйти как можно дальше, пока не замкнулось второе кольцо. В лесу передохнем. Там у них не хватит сил и средств, чтобы нас блокировать. А дальше мы обязательно что-нибудь придумаем. Ты бегала в школе километровые кроссы?

– Бегала, – вздохнула Катя. – И в школе бегала, и в институтах бегала. И за троллейбусом носилась, как угорелая…

Они бежали, взявшись за руки, перепрыгивали застарелые борозды. Дыхание срывалось, они не тормозили, упорно двигались к кромке леса. И только вбежали под полог деревьев, изливаясь стонами и потом, и свалились замертво, как над головой раздался рев мотора. Он возник внезапно, компактная винтовая машина вывалилась из-за леса и прошла над полем на низкой высоте. Через минуту она уже кружила где-то за Шаманкой, потом неторопливо подалась на запад. Мужчина с женщиной зачарованно следили за ее перемещениями.

– Да мало ли кто тут летает… – несмело начала Катя.

– Конечно, – пожал плечами Павел. – Летают все, кому не запрещается. Пожарные, лесное хозяйство, состоятельные пассажиры на собственных вертолетах…

– А скажи, твоя фраза насчет «поженимся» – это была фигура речи? – вдруг сменила тему Катя и пытливо уставилась на Павла.

Он смутился, опустил глаза:

– Прости, Катюша, я втянул тебя в чертовски неприятную историю. Ты за сутки перевернула мою жизнь, это, видимо, о чем-то говорит. Я постоянно за тебя боюсь, переживаю, а когда тебя вижу – просто елей на рану. Но это временно. Ты можешь выпутаться, а что касается меня… я все глубже погружаюсь в дерьмо, из которого нет выхода. Все, чем я живу, – это не твое.

– Зато ты – мой… – Задрожали губы в трещинках, повлажнели глаза, она обняла его за локоть, прижалась к нему. Отчаянно защемило сердце. – Я так долго тебя ждала, много лет, каждый день из окна выглядывала, к двери бегала… Очаровал, блин, даму, теперь расхлебывай. Или я для тебя – просто так? – Она приподнялась и насупилась. – Изделие развлекательного характера?

Он засмеялся и привлек ее к себе. Подозрительные личности в омоновском одеянии по полю пока не мельтешили. Погоня где-то мешкала. Этим грех было не воспользоваться. Павел соорудил для Кати посох из крепкой жердины, показал, как им пользоваться, и определил направление. «Хреновый из тебя навигатор», – ворчала Катя, перебираясь через груды бурелома. Павел опасливо озирался. В этой местности можно встретить не только ОМОН, но и посторонних людей из окрестных сел и даже ближайшего города. Начало августа выдалось прохладным, но грибов и ягод в лесах хватало. Взор постоянно натыкался на оранжевые шляпки подосиновиков, на пузатые боровики, выглядывающие из травы. В целом для постороннего глаза они выглядели не подозрительно (особенно после того, как очистили грязь, а Павел сложил приклад и втиснул «Каштан» в рюкзак), но для пущего образа не хватало корзинки. Пришлось заменить ее пакетом и даже бросить в него немного грибов. Впрочем, посторонние не встречались – они входили в совершенно необитаемую глушь.

– Меня преследует ощущение, что мы уже не в Тверской, а в Вологодской области, – ворчала Катя, с трудом перебираясь через кочки. – Сколько можно идти?

Они действительно забрались в глушь. День, на удивление, выдался ясным и теплым. Погоню с хвоста они стряхнули, можно было передохнуть. Подходящее место нашлось в травянистой ложбине под согнувшейся уродливой осиной. Покопавшись в рюкзаке, Павел извлек свернутый кусок брезента (в период «бомжевания» он использовал его в качестве зонта), расстелил под деревом, и получилась простыня размером полтора на полтора метра.