Отмщённый

– Да, я надеялся, что эта мысль придет тебе в голову, – обрадовался Павел. – А то, знаешь, страшно одному в этом доме. Хоть какая-то компания… – Он тоже смутился и закрыл рот. Впрочем, ненадолго. – Пока ты спала, я на всякий случай приготовил тебе постель – вон там, в спальне. – Он показал на проем. – Но не забудь, что самое главное по дороге до кровати – не свалиться в открытый погреб. Там кровать – массивная, железная, с добрых царских времен. Над кроватью в рамках – призраки мертвых людей, но это не самое нежелательное соседство. А я, если не возражаешь, буду спать в той же комнате, только на полу, а в случае опасности выброшусь в окно или успею добежать до погреба. Сейчас немного посидим, потом ляжем и засыпаем наперегонки. Теперь полезная информация: большая часть денег спрятана в нише в трехлитровой банке среди ей подобных. Ее легко найти по желтой крышке. Банки обросли грязью, визуально все равно не поймешь, что находится внутри. Две пятитысячные купюры я сунул тебе в кошелек – на текущие расходы. Пара тысяч евро и немного рублей находятся при мне – моя, так сказать, доля награбленного.

– Ты скромен, – прошептала Катя.

– О, это еще не самая яркая из моих добродетелей, – подхватил Павел. – Я очень разговорчив – если есть хорошая компания. Опять же не курю. Умею шить рукавицы, класть кирпичи, охотиться на бурундука в трудных лесистых условиях… Нет, пойми меня правильно, – спохватился он. – Я вовсе не рассчитываю тебя очаровать…

– Ты говори, говори, – прошептала Катя, закрывая глаза. – Это странно, но в голосе прирожденного зэка что-то есть…

Вскоре прогорела свеча, Павел зажег новую, шепотом проинформировав, что в старом хозяйском «загашнике», помимо свеч и спичек, он выискал сухое постельное белье и страшную ночную сорочку с закрытым воротом, которая отлично будет гармонировать с бледным лицом, распущенными волосами и свечой, помещенной под подбородок. Катя пробормотала, что ей и так страшно, раздеваться она не намерена и будет спать в калошах. Подходило время «для сна». Зевали оба. Они лежали по разным углам маленькой комнаты. Скрипела панцирная сетка – причем скрипела всякий раз, когда Катя делала вдох. Самое подходящее место для этой кровати находилось в музее. Она старалась не дышать без необходимости, отвернулась к стене, напряженно вслушивалась в окружающие звуки. По деревне брехали собаки, под домом заунывно скрежетал кузнечик. В углу возился, выискивая подходящую позу, мужчина со сложной биографией. Он навалил на пол старые фуфайки, укрыл это безобразие простыней и какое-то время ворчал, что в случае опасности должен успеть забросить эту беду хотя бы под кровать. Катя затыкала рот ладошкой, чтобы не смеяться. А потом пришло волнение, онемели кончики пальцев на ногах, сердце забилось с перебоями. Мужчина перестал кряхтеть и замолчал. Она внимательно слушала – не начнет ли храпеть? Но он размеренно сопел и гордо помалкивал. Тоже вслушивался – не захрапит ли женщина.

– Ты спишь, что ли? – нерешительно спросила женщина.

– А хрен его знает, – проворчал мужчина.

– Хрен – он все знает, – вздохнула Катя. – Тебе удобно?

– Не очень.

– Мне тоже. Кровать скрипит, как будто я ее покормить должна… Ой…

– Что такое? – встревожился Павел.

– Тут за стенкой что-то скребется и попискивает…

– Да ты что… – Оба замолчали и стали напряженно вслушиваться. За стенкой никто не скребся и не пищал. Во всяком случае, мужчина ничего такого не слышал. Но это ничего не значило, слух у женщины гораздо тоньше и глубже, чем у мужчины.

– Тебе показалось.

– Да, я тоже так подумала… Ой, там опять кто-то скребется… Боюсь, боюсь… Мне страшно, Павел. А если эта штука вылезет?

Она впервые назвала его по имени. Возможно, это что-то значило. Или ничего не значило.

– Есть решение… – Его протяжный шепот зазвенел, как натянутый нерв. – Уходи с кровати – причем как можно быстрее, пока это чудовище не съело тебя вместе с подушкой – и пристраивайся рядом со мной. Если что, мы с ней вдвоем справимся.

– Лечь к тебе… – Она безбожно тормозила и страшно боялась, что он услышит, как колотится ее сердце.

– Да, и как можно быстрее. Если, конечно, тебе не противно…

Заскрипела сетка – надрывно, с мольбой. Она споткнулась о неровность между половицами, шлепнулась рядом, прерывисто ворча:

– Да ладно, что тут противного, мужик как мужик… Но только на моих условиях, понял? – Она прижалась к нему спиной. – А то много вас тут таких бегает…

Они повернулись друг к другу одновременно, взволнованные, неровно дышащие. Вскипела женская тоска, она стонала в его объятиях, трепетала от новизны чувств. Ни разу в жизни ей не было так хорошо и плохо одновременно. Закружилась комната веселой каруселью, забегали по кругу лошадки и ослики… Они торопливо раздевали друг друга, склеившись губами. Ничего не выходило, слишком много было одежд, миллион препятствий! Они застыли, сделали паузу, отдышались.

– А теперь на время, – пошутил Павел.