Отмщённый

Ей очень хотелось выпить. Никогда еще в жизни ей так не хотелось выпить. Кипел адреналин, трепетали поджилки. Что-то новое вламывалось в жизнь, как слон в посудную лавку, крушило, топтало. От непривычных ощущений кружилась голова. Ей так хотелось поговорить – поведать о своей несложившейся жизни, поплакаться в жилетку – быть может, даже в буквальном смысле… Она повествовала о первой своей любви, которую сама же в силу мерзких черт характера втоптала в грязь. Это было на первом курсе. С тех пор вся жизнь – комок у горла. Тот парень женился, уехал, пропал. А она осталась у разбитого корыта – вроде того, что валяется в сенях. Окончила одно учебное заведение, не понравилось, поступила в другое. Были парни, но ничего выдающегося. Только и достижений, что выработала ироничное отношение к жизни. Маленькая квартирка в Дубне, где она жила с мамой, числилась на балансе завода конденсаторов. Даже не квартирка – пара комнат в общежитии. Была нормальная работа – замещала руководителя лаборатории в исследовательском институте. В кризис попала под сокращение. Был муж – но тоже грустная история. Прожили вместе десять лет – без особой любви, без детей, но, в общем, терпимо. Взяли квартиру в ипотеку. Ох уж эта ипотека – враг человека! Дальше все, как у людей: размолвки, ссоры, измены, погром в квартире и клятва броситься с балкона. Дружно подали на развод. До суда оставалось четыре дня, муж по дурости пьяным сел за руль и въехал под припаркованный автоприцеп. Погиб на месте, машина в хлам. Это было четыре месяца назад, 1 апреля, в День дурака. Так что до развода Катя не дотянула, теперь считается вдовой. И дом, где они сейчас сидят, по праву принадлежит ей, хотя кому он нужен? А ведь была несмелая надежда увидеть превосходное имение, окруженное газонами и озерами, выгодно его продать и одним махом решить материальные проблемы. На приличную работу устроиться трудно, соискателей – толпы, большинство – «блатные», работает лаборанткой в институте. Мама умерла, комнаты в общаге отошли заводу. За ипотеку рассчитываться нечем, скоро банк заберет квартиру. Оказалось, долги копились еще до смерти мужа – он полгода тянул с выплатами, спуская деньги на любовницу. Общий долг – больше двухсот тысяч, и это не считая набежавших процентов. Так что скоро ей придется переселяться в Нахапетовку и обустраивать этот странный дом. А можно не обустраивать – довольствоваться деревенским самогоном и приятным общением с местными самцами. Родственников не осталось, подруга отвернулась. С работы вот-вот попрут. Если уж совсем честно, несколько раз возникала мысль о самоубийстве. Сначала гипотетически, потом вот так, наотмашь, как нормальная альтернатива…

– А что делать, если моей жизни со мной не интересно? Вся жизнь – ожидание лучших времен, которые никогда не наступят. Нет, я, конечно, сразу опомнилась, стала себя костерить за такие мысли… Знаешь, я вообще по жизни невезучая. То руку сломаю, то ноутбук вдребезги разобью, а пару дней назад в ливневой решетке оба каблука сломала, представляешь? Просто начисто – одновременно. Вот скажи, какого черта меня понесло в ливневую решетку? Я всего лишь ключ от зажигания туда уронила. Но у меня ведь дома имелся запасной…

– У тебя парня нет? – как бы между прочим поинтересовался Павел.

– Не-а. – Она мотнула головой. – Зачем он мне? Кого хотела, я уже имела. – И стала неудержимо краснеть.

– Подожди минутку. – Павел поднялся и побрел к открытому подвальному люку. Он застыл в скособоченном виде у самого края, и возникло ощущение, что он собрался туда нырнуть. Но он опустился на корточки, поднял с ниши свой рюкзак и начал в нем ковыряться. Вернулся с почерневшим от старости пакетом, на котором красовалась реклама супермаркета «Континент вкуса». Пакет был скручен. Девушка не сбежала, сидела в той же позе и напряженно на него смотрела. Он пристроил пакет рядом с ее коленями и вернулся на место.

– Это твое.

Катя заглянула внутрь и остолбенела. Хлопнула глазами, подумала и высыпала содержимое пакета на пол. Долларовые пачки в банковской упаковке гармонично сочетались с аналогичными пачками евро, и даже стопки пятитысячных рублевых купюр благолепие не портили, а, скорее, дополняли. Наступила «роковая» минута тишины.

– Это что? – жалобно протянула девушка и недоверчиво уставилась на «дарителя». – Со вкусом, не спорю, но все же…

– Это твое, – повторил Павел. – Я забыл тебе сказать, что милейший Дмитрий Аверьянович Глотов пожертвовал эту сумму на нашу с тобой благотворительность. Деньги грязные, то есть ничьи. Даже с полковничьей зарплатой нужно постараться, чтобы это заработать. Забирай. Здесь навскидку тысяч сорок, пятьдесят, я не пересчитывал. Не рублей, разумеется. Рассчитаешься с банком, останется на нормальную жизнь. И чего мы так смотрим? Это не шутка. Деньги настоящие. Могу дарственную написать. Но тогда тебе налог придется заплатить.

– Подожди… какая чушь, я не могу… – Катя задрожала.