Отмщение

Но все адвокаты в один голос заявили, что нет ничего противоправного в том, что две бывшие жены помогают третьей. Черт возьми, неужели в этой стране человек совсем беззащитен?! Надо позвонить этим сучкам и пригрозить им. Начнем с Одель. Какой у нее номер телефона? Черт возьми, неизвестно даже, где она живет теперь. Надо вспомнить, что писали о ней в прессе после того скандального снимка, когда Грэйс мне влепила пощечину. Кажется, Одель вышла замуж и живет где-то на Среднем Западе в большом городе, то ли в Чикаго, то ли в Сент-Луисе. За кого же она вышла замуж? Не за того ли грубияна, который заломил мне руки, пока ее адвокат подсовывал мне заявление о разводе? Нет, Одель лучше не звонить, а то опять можно нарваться на неприятности. Лучше позвонить Грэйс, тут справиться будет легче, она ведь одна.

Ее номер, как ни странно, в телефонном справочнике был. Вот дура! Разве можно допускать, чтобы твой номер попал в справочник? Ведь будет звонить всякий сброд, мало ли на свете всяких придурков вроде тех, которые ходят на мои семинары, а потом трубят повсюду, что зря выбросили деньги на ветер?

Томми подготовился к разговору с Грэйс по всем правилам. Лег спать в двенадцать, вернувшись в свой шикарный дом в Беверли-Хиллс после работы в качестве доктора Будь Здоров — в течение часа, с десяти до одиннадцати вечера, он сидел на телефоне, отвечая на звонки жителей Лос-Анджелеса и окрестностей. В два часа его разбудил будильник. В Нью-Йорке в это время было пять утра — мужчины в это время наиболее уязвимы. Может быть, и женщины тоже, решил Томми.

Расчет оказался верным. Когда Грэйс ответила, голос ее был совершенно сонным. Очевидно, удалось вырвать ее из глубокого сна.

— Мне не нравится твоя глупая доморощенная вендетта, — с ходу налетел Томми, без всяких вежливых предисловий.

— Извините, — не поняла Грэйс, замороченная навязчивыми сновидениями о сводном брате Рольфа, законном наследнике престола, который пытался соблазнить Эдвину, но получил от нее достойный отпор. Черт возьми, с какой стати сводный брат Рольфа звонит по телефону?

— Чего вы с Одель добиваетесь, используя Труди?

— А, Томми, — сообразила наконец Грэйс и тихо захихикала. — Это ты, Томми? Томми Великий?

— Сука!

— Томми, ну ты же сам по всей стране проповедуешь философию Великого Я, так почему ты хочешь затоптать Труди, запретить ей добиваться для себя справедливости? Хватай, что можешь. Разве это не твои слова, Томми? Попробуй схватить теперь. Ты стареешь, а мир не делается лучше. И не звони мне больше, Томми, ни к чему тебе излишние хлопоты.

— Весь мир видел, как ты дала мне пощечину. Я могу подать на тебя в суд за публичное оскорбление.

— Пожалуйста, подавай, Томми. Будет неописуемый скандал, который, я думаю, доставит немало удовольствия твоим поклонникам. — С этими словами «сука» положила трубку.

До чего обнаглела! Не захотела разговаривать с самим Томми Паттерсоном! Ай да сука. Не сука, а самая настоящая эгоистка.

Томми Паттерсон улегся в постель, но сон не шел. Вскоре до Томми дошло, что он взялся за дело не с того конца. Ведь иск исходит не от Грэйс и не от Одель, а от Труди. С ней и надо встретиться и поговорить как следует.

Да, надо каким-то образом выкроить время в напряженном расписании для встречи с этой глиняной башкой. Нью-Мексико не так уж и далеко, можно управиться за один день и успеть к вечерней передаче по радио в прямом эфире. Томми, разумеется, посоветовался о своих намерениях со своими адвокатами. Те предостерегли его, что полученная таким образом от Труди подпись может быть подвергнута сомнению в суде, но попытаться тем не менее стоит. Итак, с необходимыми бумагами Томми отправился в Таос.

Некоторых людей жизнь ничему не учит. Вот и Труди, как в первые же минуты пребывания в Таосе почувствовал Томми, нисколько не поумнела за прошедшие годы, и кругозор ее остался таким же узким. Встреча с Труди подтвердила предчувствия Томми. Дура осталась дурой.

Как только она увидела Томми, лицо ее засияло улыбкой, а глаза увлажнились.

— Томми! — вскрикнула она, и упала в его объятия.

Она все еще любит меня, понял Томми. Ну что ж, обычное дело, многие женщины меня любят.

Отпроситься у хозяина кантины ей не удалось, но Томми все-таки уговорил Труди пойти с ним для важного разговора, хотя хозяин и грозился уволить ее.

— Послушай, Педро, — сказал Томми хозяину, явно мексиканскому иммигранту, — если бы ты мог позволить себе так легко увольнять официанток, ты бы не принял ее на работу.

Томми взял Труди за руку и повел на ту квартиру, где они раньше вместе жили. Но оказалось, что Труди уже не живет там, так как вынуждена была перебраться в еще более старую и обветшалую квартирку. О Господи, можно ли выдержать хоть один день в такой страшной конуре?!