Отмороженный

Когда вошел Гонзага, попыхивавший кубинской сигарой, Хансен был поражен тем, насколько уродливым оказался пожилой дон. Этот человек больше всего походил на жабу, принявшую человеческий облик. Рот у мафиози был точь-в-точь таким же, как у Эдварда Г. Робинсона[43], но в отличие от последнего в лице Гонзаги не было видно ни крохи юмора.

— Капитан Миллуорт.

— Мистер Гонзага.

Ни тот ни другой не сделал движения, предлагая обменяться рукопожатием. Гонзага так и остался стоять, а Хансен сидел. Оба присматривались друг к другу.

— Вы чего-то хотите, детектив?

— Я должен поговорить с вами, дон Гонзага.

Высокий, уродливый мужчина приглашающе взмахнул сигарой.

— Вы платили моему предшественнику, — сказал Хансен. — И мне вы тоже послали чек в минувшем декабре. Я передал его на благотворительные нужды. Мне не нужны ваши деньги.

Гонзага приподнял густую черную бровь.

— И вы примчались сюда в такой обалденный буран, чтобы сказать мне об этом?

— Я приехал сюда в буран, чтобы сказать вам, что мне требуется кое-что более важное и что я, в свою очередь, тоже могу дать нечто столь же важное.

Гонзага молча ждал. Хансен поглядел на телохранителей. Гонзага пожал плечами и не приказал им выйти.

Джеймс Б. Хансен достал фотографию Джо Курца, которую вынул из дела этого уголовника.

— Мне нужно, чтобы этот человек погиб. Или, говоря более определенно, мне требуется помощь для того, чтобы убить его.

Гонзага улыбнулся:

— Миллуорт, если вы прячете аппаратуру, которую почему-то не смогли обнаружить мои мальчики, то мне самому придется убить вас.

Хансен пожал плечами:

— Они дважды обыскивали меня. У меня нет при себе радиоаппаратуры. А если бы и была, то я сам только что совершил уголовное преступление — попытку подкупа для соучастия в убийстве.

— И, кроме этого, провоцирование на уголовно наказуемое деяние, — добавил Гонзага. Его манера говорить показалась Хансену настолько странной, что он подумал, что человеческий язык не был родным языком дона.

— Да, — согласился Хансен.

— А что такого я смогу получить в обмен на эту гипотетическую услугу, детектив Миллуорт?

— Капитан Миллуорт, — поправил Хансен. — Начальник отдела убийств. А вы сможете получить годы помощи, которую иначе не сможете купить никоим образом.

— И что бы это могло быть? — пробормотал Гонзага, самым прозрачным образом намекая на то, что он уже купил все услуги, какие только ему могло предложить управление полиции Буффало.

— Безнаказанность, — ответил Хансен.

— Без... чего? — Эмилио Гонзага вынул изо рта длинную сигару и тут же показался Хансену похожим на лягушку, пытающуюся выплюнуть случайно проглоченный экскремент.

— Безнаказанность, дон Гонзага. Свобода не только от судебного преследования в тех случаях, когда вам предъявляются обвинения в убийствах, но свобода даже от серьезного расследования. Свидетельство об освобождении из тюрьмы без приложения в виде самой тюрьмы. И это касается не только убийств, но и проституции, и наркотиков. Всех отделов.

Гонзага снова зажег и раскурил сигару и нахмурил брови. Хансен уже успел заметить, что он любил выставлять напоказ процесс собственного мышления. И в конце концов Хансен увидел, что в жабьей голове словно зажглась лампочка — до Гонзаги дошло, что ему предлагают.

— Оптовая закупка, — сказал дон.

— Я действительно выступлю в роли оптового рынка, — согласился Хансен.

— Значит, вы готовы прозакладывать жопу, что станете шефом полиции?

— Вне всяких дискуссий, — подтвердил Хансен и добавил, увидев, что брови его собеседника снова поползли вверх: — Наверняка, сэр. А в настоящее время я могу заверить, что ни одно расследование убийств даже не направляется в вашу сторону.

— И все это в обмен на убийство одного парня?

— В обмен на простую помощь мне в убийстве этого парня.

— Когда?

— Я рассчитываю встретиться с ним в старом вокзале в полночь. Это означает, что он, вероятно, будет там не позже десяти часов.

— Этот парень... — протянул Гонзага, снова уставившись на фотографию. — Он кажется мне обалденно знакомым, только вот никак не вспомню, где же я мог его видеть. Мики!

Азиат, стоявший у стены, неслышными шагами приблизился к своему боссу.

— Мики, ты знаешь этого парня?

— Это Говард Конвей. — Голос у человека оказался таким же ровным, как и его походка, слова были произнесены очень тихо, но от них у Хансена закружилась голова, и он во второй раз за один день увидел перед глазами пляску черных пятен.

Курц играл со мной. Раз ему известно имя Говарда, значит, Говард мертв. Но зачем он назвал это имя Гонзаге? Неужели они предвидели и этот мой шаг?

— Да, — сказал Гонзага, — это новый гребаный телохранитель Энджи Фарино. — Он сунул фотографию Хансену. — А что все-таки происходит? Почему вы охотитесь на эту птичку из Рэйфорда?