– Тебе ведь предложили сообщить, если я с тобой свяжусь?
Она кивнула.
– Тогда сообщи, – сказал он. – Только без подробностей. Мол, встретились – и точка. И с тех пор не звонил. Договорились?
Он положил на ее руку свою ладонь. С соседних столиков их внимательно разглядывали. Там пили принесенную водку и закусывали копченым мясом, запах которого доносился из кухни.
– Зачем ты это делаешь? – не выдержала она.
– Что – это? – спросил он, спокойно улыбаясь.
– Убиваешь людей, – еле выговорила она дрогнувшим голосом.
– Людей я не убиваю, – пожал он плечами. – Убиваю тех, кто убивает невинных. А это – нелюди. И хватит об этом… Еще я хотел сказать: ты замечательно пела. Очень жалею, что не удалось остаться на второй акт. Ты здорово держишься. Иногда я просто забывал, что ты – это ты.
– Спасибо за комплимент. – Она натужно улыбнулась, потом ее лицо потемнело при виде двух здоровенных парней, вставших из-за столиков и направившихся к ним. Они шли не спеша, вперевалку, их рты и подбородки жирно блестели.
Павел по ее взгляду все понял и внутренне подобрался.
– Уйдем, очень тебя прошу! – сказала она. – Тебе нельзя…
– Поэтому сиди, – сказал он спокойно.
– Не желаете присоединиться к нашему столу? – спросил один из подошедших, самый здоровый, дыхнув на Аллу перегаром, смешанным с чесночным запахом. – А то все одни. А нам скучно, девушек мало.
– У нас деловой разговор, – негромко сказал Павел. – Не видишь?
– Да что все дела, дела… – вдруг присоединилась к ним девица. – Нам, может, скучно одним. Их восемь, а нас с Надькой двое… Правда, Сереж? Да чего их уговаривать! Бери и веди.
И она подошла к их столику. Сережа, тот, что приглашал их, по-свойски положил руку на плечо Аллы.
– Может, для начала познакомимся? – спросил он. – А ты сиди, сиди, лох, не с тобой говорят.
– Руки! – сказал Павел, будто скомандовал, увидев, как Алла пытается вырваться. – Руки, говорю!
Потом сделал какое-то молниеносное движение – и в результате желавший познакомиться вдруг оказался на полу. Лицом – в кафельную плитку, рука закручена за спину. Павел удерживал его одной рукой, казалось, без особых усилий. В другой – блеснул пистолет, отчего вся компания шарахнулась и попадала на пол.
– Я предупреждал тебя? – спросил Павел повергнутого.
– С-сволочь, больно же… Да что вы смотрите? – крикнул он в сторону приятелей, не видя в руке Павла оружия. Из кухни быстро высунулись и тут же спрятались физиономии под белыми колпаками.
Аллу трясло, она вцепилась в локоть Павла, приговаривая:
– Ну прошу тебя! Уйдем, уйдем сейчас же!
– Товарищ опять не понимает, – негромко, но так, что все услышали, сказал Павел свою любимую поговорку и сделал резкое движение, отчего рука любителя случайных знакомств хрустнула, неестественно вывернулась и обмякла, как тряпичная. Парень взвыл, его протрезвевшие друзья бросились, толкая друг друга, на кухню, опрокидывая на ходу столики и стулья.
Поверженный уже не выл от боли, а плакал пьяными слезами.
– Теперь уйдем, – сказал Павел и бросил на стол пару крупных купюр.
– Зачем столько? У тебя же плохо с деньгами, – сказала Алла. – Мы же ничего не заказывали.
– Ты ведь мне поможешь? – спросил он с вымученной улыбкой, в которой сквозила усталость от всего происходящего. (Ну вот еще одного подонка проучил. А сколько их еще? Всей жизни не хватит.)
Они быстро вышли из кафе. Алла успела оглянуться. В окно, из кухни, на них смотрели – там были и белые колпаки и бритые головы.
Она шла за ним, и в ушах ее по-прежнему стоял хруст ломаемой руки. Сначала он быстро шел впереди, потом, остановившись, привлек ее к себе, обнял за плечи и пошел медленнее.
Быстро темнело. Поднимался ветер, и с низко нависшего серого неба посыпалась снежная крупа.
Он завел ее через проходные дворы в какой-то закоулок, где уже не было никого видно. Остановился и повернул ее к себе лицом.
– Ты страшный человек… – прошептала она и, помедлив, прижалась, как прежде, лицом к его груди. Они постояли так какое-то время молча. Потом она посмотрела на него и спросила: – Неужели тебе не холодно? В этом плаще, без шапки?
– Думал, закруглюсь к началу отопительного сезона, – усмехнулся он. – Лучше скажи: отец что-нибудь знает?
Она пожала плечами – до сих пор не задумывалась.
– Да нет, наверное. Позвонил бы. Вообще он очень сдал, когда пришло сообщение о твоей пропаже… Ты хоть бы написал ему.
– Дачу строит! – скривился он. – И выступает за реформу армии… Смех и позор. Я просто не знал, куда глаза девать, когда показали по телевизору его дачу. Ребята смеялись: теперь, мол, заживешь. Целую роту на даче можно разместить. А сами – в окопах, в воде по колено. В дерьме и крови! – Он почти кричал.
– Поэтому ты пропал без вести? – спросила она.
– И поэтому тоже… Может, зайдем ко мне? – спросил он. – Я же говорил, здесь близко.
Она молча кивнула и пошла с ним рядом, прижимаясь и пытаясь его согреть, не то самой согреться, поскольку ее по-прежнему била дрожь.
– Только с условием… – сказала она, подняв на него глаза. – Я изменю твой облик. Чтобы никто не узнал.
– Хочешь спасти наемного киллера от правосудия? – спросил он.