Откуда берутся деньги, Карл?

Ужаснувшись тому, сколь заразительна для неимущих Марксова вера, страны Атлантики сделали все, чтобы пролетариату было что терять, «кроме своих цепей». Чем хвататься за дрын, пусть лучше соображает, как своим трудом зарабатывать деньги. И только в России дедушке Ленину — ну, это если ребенок спросит — удалось устроить общество, в котором не стало богатых, и убедить неимущих, что скоро не станет и бедных. А потом пяти поколениям компостировали мозги, перевирая наследие Маркса и запугивая «западными ценностями».

Идеи Маркса свели к догмам. Не думать, не объяснять, а твердить на разные лады, что его учение «всесильно, потому что оно верно», и тем самым отвращать людей и от познания открытых им законов, и от самостоятельного мышления как такового. Не только Ленин был мастак по этой части, были пророки и попроще. Флер их «романтически-бунтарских» догм смущает сознание людей и сегодня. Отсюда и постправда о Сталине, который якобы сделал нашу страну великой, и майки с портретами Гевары и Мао Цзэдуна, и страшилки насчет «западных ценностей». А какие такие собственные ценности эти толкователи Маркса сумели предложить своим народам взамен? С этим вопросом стоит разобраться более детально.

Жаль, что Че Гевару не пристрелили раньше. Очерк о неразборчивых марксистах

Заря капитализма, которую анализировал Маркс, была и впрямь жестоким, кровавым временем. Еще не сложилось понимание, что рабочие — это часть нации, такие же равноправные граждане, как и капиталисты, и торговцы, и аристократы. Поглядев на эту зарю, Маркс и заявил, что у рабочих нет иного выхода, кроме революции.

Погодите! С начала XX века капитал доказал, что, хотя законы Маркса верны и в основе развития капитала действительно лежит противоречие между трудом и капиталом, который часть труда присваивает без оплаты, он — капитал — уже вполне научился разрешать это противоречие. Ясно, что не окончательно — никакие противоречия до конца не разрешаются. Но к ним всегда есть ключи.

Маркс что, не видел ключей? Да нет, он просто был человеком со своими слабостями, страстями и обостренным чувством справедливости как отягчающим фактором. Справедливость — это же такое обширное понятие! В нем и разоблачение лжи, и помощь обездоленным, и другие высокие идеалы. В этом романтика революций. Неплохо бы вспомнить, кстати, что романтические надежды привели к власти и фашизм…

Романтика Марксова пророчества насчет непременного краха капитала воспламеняла сердца куда сильнее, чем его экономические законы. До сих пор самым легендарным из его последователей считается команданте Че Гевара. Думаю, Маркс от этого в гробу переворачивается.

Впрочем, все остальные его последователи один другого стоят. Компания как на подбор: Ленин, Сталин, Мао Цзэдун… На Кубе — братья Кастро, во Вьетнаме — Хо Ши Мин, в Северной Корее — Ким Ир Сен, в Камбодже — Пол Пот… Все они взяли у Маркса всего одну, прямо скажем, убогую мысль: с кончиной капитала придет царство гармонии и равенства. Ради этой химеры они приносили в жертву миллионы. Человек из высшей ценности превратился в строительный материал для их чудовищных социальных экспериментов.

«Кто такой дедушка Ленин?»

Ленин, пожалуй, самый разборчивый из марксистов, энергичный, страстный и одновременно расчетливый прагматик. Он видел отсталость России, прекрасно понимал, насколько его страна отличается от Англии. Венгерский философ-марксист Дьердь Лукач, рассматривая «гениальный и величайший переворот», совершенный Лениным, отмечал, что, в отличие от Европы, капитал в России не вырос органически, а насаждался реформами сверху[8].

Собственно, в России ничего и никогда ниоткуда не росло, а всегда только насаждалось. Ленин насадил пролетарское равенство, а через 70 лет после этого Ельцин заново насадил капитализм.

Во времена Ленина капитал охватывал в России гораздо более ограниченное экономическое пространство, чем в странах Атлантики. Реформы начались только в конце XIX века. Накопление капитала шло, но медленно, капиталу не хватало той самой мобильности факторов производства, о которой писал Маркс.

Главное препятствие — привязка крестьянина к земле до 1861 года крепостным правом, а после его отмены — общиной. Капиталу было сложно дотянуться до рабочей силы, копившейся в деревне.

Нищета миллионов крестьян, запертых в деревне, казалась российским «мыслящим и образованным» меньшим злом, чем капитализм, который в красках описал Маркс. Заперты — так это и неплохо, иначе шатались бы бродягами по дорогам, тыча в глаза «мыслящим» свой пауперизм и вынуждая их что-то с этим делать. А в общине жизнь крестьян организована. Растят зерно и скот, гарантированно платят подати, ведь в общине круговая порука. Община сама платит подати за своих членов, а уж как там внутри крестьяне разбираются, кому сколько платить — дело десятое.