Открытые мысли (ЛП)

Он улыбнулся, и у меня перехватило дыхание. Он был великолепен, когда улыбался, его длинные ресницы окутывали сверкающие черные глаза.

Я сглотнула и отвернулась, почувствовав необходимость сесть. Он помог мне найти место, а сам прислонился к холодному металлическому шкафу. Мой мозг был полностью пуст, словно я была компьютером после перезагрузки жесткого диска.

— Мне нужно некоторое время, — сказала я, наконец, — подумать об этом.

Он ничего не ответил, но его глаза заблестели.

— Как ты узнал? — спросила я. — Что я могу проникать в головы людей?

Улыбка скользнула по его губам.

— Я не знал, — сказал он. — Но ты была единственной, к кому я не мог подключиться, и я решил, что в тебе есть что-то особенное. Твой мысленный барьер… я никогда такого не чувствовал.

Я отшатнулась от него. Конечно, он пытался подключиться к моему разуму. Как сделал это с парнем на трибуне. Как он делал и со всеми остальными эти годы.

Всплеск адреналина заставил мои руки дернуться. Я вскочила с темного покрытия, тень упала на лицо Саймона, когда он поднялся на ноги.

— Ты не боишься, — сказала я медленно, осознавая, что могла бы убежать, если бы попыталась, — что я расскажу кому-нибудь?

Саймон навис надо мной, его лицо превратилось в заставшую маску. — Никто не поверит тебе, Кира.

Я сглотнула. Он был прав, никто не поверит во что-то подобное, особенно сказанное нулевой. Я с трудом верила себе, и тому, что подключилась к сознанию другой девушки.

— Я не хочу, — сказала я, — говорить кому-либо.

Мои слова, казалось, стерли холодную маску Саймона также быстро, как и вызвали.

— Я знаю, — он коснулся моих волос, убирая их назад. — Мы другие, Кира. Теперь, когда мы нашли друг друга, мы вместе пройдем через это. Ты и я, — он провел подушечкой большого пальца по моему лбу. Мы не были читающими, поэтому не почувствовали друг друга, когда он коснулся моей оголенной кожи. Но это все равно послало по моему телу мурашки.

Он сделал шаг назад, а я осталась стоять, неуверенная, нужно мне бежать или нет.

— Подумай об этом, — сказал он. — Увидимся завтра.

Не говоря ни слова, он повернулся и зашагал по коридору.

Глава 9

Я, спотыкаясь, побрела домой. Кожа была скользкой от пота. Я говорила себе, что это из-за жары, а не из-за случившегося после школы случая, в котором был задействован Саймон. Но я была так увлечена, думая о новой способности подключаться к разуму людей, что чуть не врезалась в дверь гаража. Я набрала пароль, и она открылась, показывая нашу красную машину. Мама уже была дома, и я искала весомую причину своего опоздания.

Пока я поднималась по лестнице с нижнего этажа, холодный воздух охлаждал мою кожу. Мама ходила от кухни до гостиной и обратно, а едкий запах средств для полировки стекла следовал за ней.

Она вытащила столовое серебро бабушки О`Доннелл, которое, как она утверждала, было сделано нашими дальними родственниками из графства Керри во время картофельного голода. Также, она говорила, что Биг Фут испортил вечеринку в честь ее восемнадцатилетия.

Бабушка могла рассказывать такие истории, что никто не мог определить, были ли это правдивые воспоминания, потому что она была нулевой, а нулевым никто не верит.

Часто даже Судья Правды не мог прочесть ее мыслей, соприкасаясь с ее кожей, на допросе.

Я хотела бы, чтобы бабушка все еще была дома. Учитывая то, что ей пришлось пережить — быть нулевой, а ее отец сидел в лагерях — она могла бы понять, что я переживала. Но мама… она всегда пытается быть как все, даже с ее полувылазным образом жизни.

И я была далека от ее примера, насколько это было возможно.

Мама вновь отошла от гостиной и аккуратно установила одно к другому серебро на кухонном столе.

— Как дела в школе?

— Эм, хорошо, — сказала я, растягивая слова. — Слуховой аппарат работает замечательно, — ее лицо озарило облегчение. Она, должно быть, ожидала отвратительную историю про капсулу в ухе, которая до сих пор находилась там. Я вытащила ее. — Видишь, я едва его замечаю, — заработав улыбку, я попятилась к лестнице. — У меня тонна домашней работы. Мне нужно приступать.

— Почему ты не делаешь задания на кухне? — спросила она. — Я сделала для тебя закуску, — мама всегда много готовит, пока папа на заданиях, как будто думает, что сможет заполнить пустоту стряпней. Мне очень хотелось съесть печенье и выложить все про свой день, чтобы мама помогла мне разобраться с моей жизнью. Но я не могла сказать ей, что контролировала мысли девочки в школе, что я стала хуже нулевой. Я отвернулась от утешающих маминых глаз.

— Я полностью разбита, — говорю я. — Пойду заниматься в свою комнату, — я перекинула рюкзак через плечо и, крадучись, направилась к лестнице, бросив прощальный взгляд на печенье.

Это сработало.

— Ну, иди сюда и возьми одно, — сказала она. — Съешь наверху, — я схватила два печенья и улыбнулась ей перед тем, как поднялась по лестнице.

Я бросила рюкзак на кровать. Желудок скрутило, и у меня пропал аппетит, чтобы есть печенье. Бросив его на тумбочку, забралась под одеяло, под которым всегда искала убежище. В конце концов, дрожь унялась.