Отец по ошибке

— Ты ведь знаешь, что все было не так, — дрогнувшим голосом произносит она и отворачивается к окну. Могу поспорить, ее молчание продлится недолго.

Мы доезжаем до дома Светы около часа ночи, дороги уже прилично замело, я понимаю, что возвращаться обратно не самое лучшее решение, но и оставлять одну в квартире Ирину в первый день после выписки тоже не хочется. Вдруг ей станет плохо?

Конечно, я мог бы остаться на ночь у родителей, а утром вернуться, но, зная наших коммунальщиков и их готовность к непогоде, в лучшем случае я смогу выехать из двора к завтрашнему вечеру. Поэтому лучше сейчас, пока дороги еще не настолько заснежены, чтобы застрять на первом повороте.

— Ну, ты выходишь? Уж прости, но дверцу, как принцессе, открывать не собираюсь. Слишком уж холодно на улице, — обращаюсь к Свете, которая прилипла взглядом к окну и не сдвигается с места.

— А ты… не останешься на ночь? — робко спрашивает она, поворачиваясь ко мне, хотя в глазах нет ни кротости, ни смущения. Прикусывает нижнюю губу и смотрит на меня с надеждой. Выжидает.

— Где? — выгибаю бровь и всматриваюсь в черты лица девушки. Не верится, что когда-то был влюблён в неё по уши, хотя это и неудивительно, Света умеет преподнести себя, умеет быть интересной и остроумной. Умеет врать в глаза и красиво играть. Но несмотря на это я уверен: она даже в пятьдесят будет все так же обворожительна в глазах мужчин.

— Ну, у родителей останься, это самоубийство — вести машину в такую погоду. Снегопад какой, не видно же ничего.

— То есть все это время тебя не смущало, что мы двигались по заметенной дороге, а сейчас ты призываешь меня к разуму, — усмехаюсь я, раскусив ее мысли насчет того, чтоб затащить меня к себе.

— Не переиначивай, ты прекрасно понял, о чем я. Не будь идиотом, Макс, я ведь буду волноваться, это опасно.

— Я напишу тебе сообщение, не переживай, — говорю с издевкой. — А сейчас убирайся уже, мне еще обратно ехать.

— Будь осторожен, — шепчет на прощание, задерживаясь взглядом на моем лице, и тяжело вздыхает. — И сделай что-то с этой бородой, похож на монаха.

Она дергает ручку и неуклюже выходит из салона, оставляя после себя морозную свежесть, что забралась из улицы внутрь. Я наблюдаю за тем, как Света благополучно заходит в подъезд, а потом осторожно выруливаю прочь из двора. Видимость — не больше метра, дворники не справляются с тем количеством снега, который валит на лобовое стекло моего внедорожника. Я плетусь словно черепаха, задумчиво смотрю на белые хлопья. Если бы не потребность вести машину, обязательно полюбовался бы этой красотой. Кажется, в последний раз я видел снег года три назад, потому почти каждую зиму нахожусь в рейсе.

Глаза слипаются из-за усталости, на часах два ночи, на улице ни единой живой души, и я уже не уверен, в правильном ли направлении еду. Знаков, светофоров, поворотов — ничего не видно. Приходится включить навигатор и ехать по нему. Ветер завывает, несколько раз внедорожник заносит на повороте, и я начинаю жалеть в своём решении. Нужно было и в самом деле остаться у родителей или же просто выставить Свету за дверь и забыть о ней.

Не доезжая два квартала до дома, машина окончательно грязнет в снегу, и как бы я ни старался, а выехать из той кучи снега, в которую попал, не получается, да и дорога дальше, судя по всему, одни сугробы.

— Прекрасно, — шиплю я и изо всех сил ударяю ладонями по рулю. Глубоко дышу, пытаясь подавить злость, и решаю подождать, когда немного утихнет метель, а потом, если не получится вытолкать машину, дойду до дома пешком. Сколько тут осталось-то? Километра два?

Я пытаюсь занять себя чём-то, чтобы прекратить думать о Свете, о нашем браке, о том, можно ли было его спасти. Я слишком много разрешал ей, вот и результат. Разбаловал, ни в чем не ограничивал. Она считала, что я полностью в ее власти и никуда не денусь, но даже не предполагала, что мне просто нравилось угождать ей, смотреть, как радостно сияют ее глаза, чувствовать ее поцелуи, испытывать благодарность. Нравилось, что она принадлежит лишь мне, нравилась мысль, что мне есть для кого стараться, стремиться к большему. А все оказалось лишь обманом моего зрения. Большего разочарования в жизни не испытывал.

Я слушаю музыку, копаюсь в телефоне, а ближе к трём не выдерживаю и всё-таки решаюсь выйти наружу. Хорошо, что тепло оделся.

Хватаю с заднего сиденья перчатки, застегиваю доверху куртку, надеваю даже шапку, глушу мотор и открываю дверцу. В салон сразу же надувает снег, я выхожу и ёжусь под пронизывающим ветром: он с силой ударяет меня, ноги утопают в снегу. Несколько мгновений я все же медлю, решая, стоит ли вообще хотя бы пробовать добраться до дома сегодня, психую, но уперто шагаю вперёд в надежде, что телефон не разрядится на морозе и я смогу сориентироваться в переплетении улиц.