Отец (не) моего ребенка

Не сопротивляюсь, когда Вова подводит меня к столу, галантно отодвигает стул и приглашает сесть. Причем сам он садится напротив брата, с другой стороны стола, и так получается, что я оказываюсь рядом с ним. Справа от меня сидит тот паренек, а напротив – молодящаяся красотка лет шестидесяти с вычурным бриллиантовым ожерельем, закрывающим дряблую шею.

Я киваю соседям и улыбаюсь. Смотреть на хозяина дома и его супругу не особо хочется, но выбора нет. Потому что Виктор берет бокал и легонько стучит по нему ножом, привлекая внимание.

– Кажется, опоздавшая гостья очень хочет что-то сказать, – говорит он, в упор глядя на меня. – Например, поздравления.

Я чувствую, что краснею.

– Ой, простите, – мой взгляд мечется между Вовой и Виктором. – Примите мои поздравления. Всего вам наилучшего.

Виктор кривится.

– Да, брат, с днем рождения нас с тобой, – подхватывает Владимир, спасая меня от позора. – Спасибо за подарок, Эльвира. А это от нас с Катей.

Он щелкает пальцами, и к Виктору с Элей подходит дворецкий, держа серебряный поднос на одной руке. Я вижу, как Виктор берет с подноса небольшую коробочку. Понятия не имею что там, но продолжаю заученно улыбаться.

Супруги склоняются над открытой коробочкой.

– Спасибо, Вова, – после некоторого ступора говорит Эля. – Часы великолепные.

Виктор прочищает горло.

– Да… Я, честно, не ожидал… Ролекс… платина… ты меня очень ценишь.

– Ну, ты же мой брат, – усмехается Вова.

За столом раздаются аплодисменты. Напряжение спадает, и я тоже, наконец, расслабляюсь. Тем более что передо мной уже поставили тарелку с каким-то невероятным, но восхитительно пахнущим блюдом.

Глядя на него, я понимаю, что безумно проголодалась из-за всех этих нервов.

– Не бойся. Мы тут ненадолго, – шепчет мне Вова на ухо. – Потом поедем ко мне домой. У меня для тебя сюрприз.

Я задерживаю дыхание, глядя на него. По телу пробегает жар от того, как он на меня смотрит. В его глазах я уже вижу предвкушение того, что нас ожидает, когда мы останемся одни.

– Что за сюрприз? – спрашиваю с любопытством.

– Потом.

– А зачем ты сказал, что я твоя девушка? – продолжаю допытываться.

– Потому что в моей семье так заведено – дни рождения в кругу близких людей, – признается мужчина. – Будь ты просто суррогатной матерью для моего брата, тебя сюда никто бы не пригласил.

Значит, я для него близкий человек?

Заглядываю Вове в глаза, надеясь увидеть в них правду.

– Вова, может, скажешь тост? – Эля вновь обращает на себя внимание.

Хотя даже она не в силах загасить тот пожар, который разгорается внизу живота. Хочется сбежать из-за стола вот прям сейчас, но нельзя. Некрасиво все же бросать второго именинника.

– Да, конечно, – Вова расслабленно откидывается на стуле.

Эля кивает слугам. Ждать приходится недолго. Вскоре молодой человек, прислуживающий за столом, всем наполняет бокалы.

Вова поднимается, держа свой бокал в правой руке. Гости откладывают вилки, разговоры стихают. Все ждут, что он скажет.

И мне до мурашек хочется, чтобы он, произнося тост, смотрел на меня.

59

Я не вслушиваюсь в слова тоста, просто смотрю на Вову и не могу оторвать взгляда от его губ. Он стоит, держа бокал, что-то говорит, обращаясь к гостям. Но его глаза продолжают ласкать меня, как если бы мы были вдвоем.

Этот горячий взгляд скользит по мне, заставляя все тело покрываться мурашками, а дыхание стать прерывистым.

Я даже не сразу замечаю раздающиеся аплодисменты. Вова садится и ставит бокал, от которого лишь слегка пригубил. А вот Виктор махом опрокидывает порцию коньяка. И вид у него не очень довольный.

Я отвожу взгляд, чтобы не выдать своих эмоций. Еще немного – и наброшусь на Вову прямо здесь. Разве можно так смотреть на несчастную беременную женщину?

Парень, прислуживающий за столом, подходит к нам и предлагает огромный стейк с запеченными овощами.

– Унесите, – говорит Вова. – Ей жареное нельзя.

Я недоуменно смотрю на него.

– Но я хочу мяса, – тянусь за стейком.

– Есть запеченное без жира? – Вова обращается к парню.

Я тяжело выдыхаю. Он еще не понял, что желания беременной женщины это закон? Вдруг я сейчас захочу мармелад с перченной рыбой?

– Да, сейчас принесем.

Я закатываю глаза так, чтобы Эля не заметила.

– А если я захочу мороженного с креветками?

– Значит, тебе принесут. Но жареное мясо нельзя, – спокойно отвечает этот гад.

– Ну нет. Так не пойдет.

– Это ради тебя, а ради ребенка.

И тут все упирается в ребенка. Даже для Вовы я никто, просто инкубатор, и ему плевать на мои желания. Лишь бы ребенку было хорошо!

Но это как раз понятно. Кто я для него? Никто. А этот ребенок – его племянник, родная кровь.

От этих мыслей мне становится холодно. Отвожу взгляд, но все же бурчу:

– Еще ни один ребенок не пострадал от того, что его мать съела кусочек жареного мяса! И вообще не надо за меня выбирать.

– Вот именно, мать! – в наш диалог встревает женщина, сидящая напротив меня. – Но вы же не мать? Вы наемный работник, так что, пожалуйста, выполняйте условия договора!