Отец мой

Приглашение было принято прежде, чем он успел закончить предложение — и в ее движениях нежности было не больше, чем в его. Его вкус был потрясающим, еще интенсивней, чем раньше. Каждый раз, как она питалась от него после рождения, все происходило…. с большой обходительностью. Сейчас же между ними царила дикость: искрящийся коктейль силы и секса, а не обычная подзарядка сил.

— Я люблю тебя, — прошептал он, пока она пила его кровь.

Они занимались любовью еще четыре раза.

Снова на кровати.

Два раза на полпути в ванную.

Еще раз под душем.

После они завернулись в толстые белые полотенца и опять забрались на кровать.

Зейдист прижал ее к своему боку и поцеловал в лоб.

— Вопрос с моим желанием к тебе исчерпан?

Она рассмеялась, проводя руками по его груди и опускаясь ниже к шести кубикам живота. Она могла поклясться, что под ее ладонью мускулы наливались силой — его тело жадно всасывало то, что получило во время кормления. Она гордилась тем, что сделала его сильнее… даже больше: она чувствовала связь между ними.

Дева-Летописица не прогадала, создавая расу, вынужденную кормиться от самой себя.

— Ну? Исчерпан? — Зед перекатился, подминая ее под себя. На его лице сияла особенная улыбка под названием «Я тот мужчина». — Или мне стоит вернуться к доказательствам?

Она провела ладонями по его сильным рукам.

— Нет, я думаю, мы… Зед!

— Что? — промычал он, снова устраиваясь меж ее бедер. — Прости. Ничего не могу поделать. Я все еще голоден. — Он прикоснулся к ней поцелуем легким как дыхание. — Мм…

Его губы спустились по ее шее, потерлись об укусы, словно говоря «спасибо».

— Мм… моя, — зарычал он.

Так медленно, так нежно… его рот спустился еще ниже, к ее груди. Он остановился, так и не прикоснувшись к соску.

— Они чувствительные? — спросил он, потершись о вершинку носом, а потом проведя по ней языком.

— Да… — Она задрожала, когда его дыхание ветерком прошло по тому месту, где только что был язык.

— Такими они и выглядят. Красненькие, цветущие и таким прекрасные.

Он никогда не был так нежен с ее грудями, лаская их руками и осторожно целуя.

Он начал двигаться еще ниже, спускаясь к ее животу, и она почувствовала новую волну жара и возбуждения. Посмотрев в ее лицо, он улыбнулся.

— Скучала ли ты по моим поцелуям, дорогая супруга? По тем, что я люблю дарить тебе между бедер?

— Да, — сдавленно ответила она, ощущая дрожь предвкушения, прокатившуюся по телу. Согласно легкой эротичной ухмылке на его лице и дьявольскому огоньку в желтом взгляде, он снова превратился в мужчину, наметившему определенный план в своем совершенном свободном расписании.

Он встал на колени.

— Раздвинь для меня ноги. Мне нравится смотреть на тебя… О… черт… да. — Он потер губы, словно разогревая их. — Вот об этом я и говорю.

Его плечи чуть сгорбились, когда он наклонился, уподобляясь кошке у миски с молоком — она же, словно эрос, отдавала себя целиком во власть его теплого влажного языка.

— Я хочу сделать это медленно, — прошептал он, касаясь ее плоти. Она простонала его имя. — Не хочу заканчивать пиршество слишком быстро.

«Это не проблема», — подумала она. Для него она всегда была бездонным колодцем…

Его язык скользнул в ее тело горячим проникновением, потом вернулся к нежным, медленным поглаживаниям.

Посмотрев вниз, она встретилась с его сияющим цитриновым взглядом… он словно ждал того момента, когда их глаза пересекутся, чтобы ускорить движения языка.

Наблюдая, как его розовая плоть прикасается к ее, она снова вылетела за границы наслаждения.

— Зейдист, — простонала она, обхватывая его голову и толкая бедра наверх.

Нет ничего прекраснее, чем лежать между ног твоей шеллан.

Дело не только во вкусе; но и в звуках, в аромате, в том, как она смотрит на тебя, повернув голову набок и приоткрыв рот, чтобы дышать. Дело в нежном, прекрасном центре всего того, что делает ее женщиной, прижимающемуся к твоему рту, и в доверии, которое она оказывает тебе, подпуская так близко. Это интимность, чувственность, особая атмосфера…

Это то, что ты мог бы делать вечно.

Когда его шеллан издала самый потрясающий звук, и волны оргазма подхватили ее, Зейдист скользнул вверх, войдя в нее, желая почувствовать спазмы собственной плотью.

Прижавшись губами к ее уху, он кончил в нее.

— Ты для меня — все.

Позднее, когда они отдыхали рядом, он оглядел ее от груди до живота, думая о том, как удивительно подходили друг другу их тела. Ее пышные изгибы и женская сила создали живое существо, предоставив ему безопасное место, в котором, благодаря химическим превращениям, соединились два тела и создали жизнь.

Они оба.

— Налла… — прошептал он. — У Наллы…

Он почувствовал, как она напряглась.

— У Наллы — что?

— У Наллы мои глаза, так ведь?

Голос его шеллан стал мягким и осторожным, словно она боялась спугнуть его.

— Да, да у нее твои глаза.