Отец моего жениха

Короткий щелчок селектора коробки передач равнозначен для меня пинку в солнечное сплетение. Вот и все. Но по-крайней мере, мы немного поговорили и смогу унести с собой еще одно воспоминание о минутах, проведенных с Сергеем. Не так уж их было много, а эти последние выдались на редкость хорошими.

Я отдираю взгляд от коленей и смотрю на Молотова, который, в свою очередь, развернувшись, смотрит на меня. Рука покоится на руле; от того что он хмурится, между бровей залегла вертикальная морщина, а синие глаза прожигают меня насквозь.

Можно предложить ему подняться, но рот отказывается мне подчиняться. Сергей ведь все и так видит и знает. Не может не видеть и не знать. Вот же я перед ним, как на ладони, с отчаянной мольбой в глазах, которую спрятать мне не по силам. Всегда кичилась своими выдержкой и оптимизмом, но рядом с ним они куда-то улетучиваются. Нет у меня против него противоядия. Он сильнее, мудрее, выдержаннее, и все, что мне остается в нагрянувшей влюбленности — это постараться не растерять себя окончательно, чтобы он, по-крайней мере, меня уважал.

— Я рада, что ты мне не отказал и все-таки довез, — несмотря на ободряющее самовнушение голос противно дребезжит, а глаза стремительно влажнеют. — Рада была тебя увидеть, и классно, что все с поставщиками разрешилось...

Черт, нет, только не сейчас. Дома можно целую ванну наплакать, она у меня большая, но не сейчас. Я старательно дышу носом и в попытке вернуть потерянное самообладание, разглядываю пуговицу на рубашке Сергея. Очевидно, что мое самообладание хорошо заблудилось, потому что по щекам во второй раз за вечер текут слезы. Господи, какая я жалкая.

— Юль, — мягкий голос Сергея заставляет меня вновь встретиться с ним глазами. — Жилище мне свое покажешь?

Влажный комок застывает в горле, и кажется, даже слезы перестают катиться. От услышанного они прилипают к щекам как смола. Он хочет ко мне подняться. Не хочу думать, что это значит. Может, он просто хочет выпить воды. Чушь, вот у него Сан Пеллегрино непочатая в подлокотнике стоит.

— Да, — быстро смахиваю тыльной стороной ладони слезы и крепче сжимаю сумку. — Покажу.

Поездка в лифте на мой пятый этаж становится настоящим испытанием моему сердцу: сложно стоять в освещенной кабине на расстоянии меньше метра от Сергея и сохранять самообладание. Он же, напротив, выглядит спокойным и каждый раз, когда наши взгляды пересекаются улыбается одними глазами.

— Предупреждаю, я собиралась впопыхах, поэтому дома может быть небольшой беспорядок, — торопливо оправдываюсь, проворачивая ключ в замке. Пальцы неуклюжие и дрожащие, кровь гудит так, что приложи Сергей ко мне руку — почувствовал бы вибрацию костей.

На правах хозяйки я первой переступаю порог и щелкаю выключателем. Конечно, эта квартира далека от роскоши, в которой привык жить Сергей, но и стыдится мне нечего: в ней свежий ремонт и мебель — не хлам времен СССР, а шведская Икеа.

— Вот так и живу, — раздвигаю губы в нервной улыбке и смотрю на стоящего в дверях Сергея.

Повисает молчание, нарушаемое лишь звуком моего прерывистого дыхания. Господи, и дышу как мопс-астматик.

— Там кухня, — говорю шепотом, неопределенно махнув рукой за спину. — А там спальня… Квартира однокомнатная.

Сергея мои навыки экскурсовода не впечатляют, потому что он не предпринимает попытки оглядеться и следить за моей рукой. Стоит на бежевом коврике с надписью Welcome и смотрит на меня. Тишина между нами натягивается с каждой секундой и, кажется, продлись она еще немного, я сойду с ума.

— Может быть, ты чай хочешь?

Сергей отрицательно мотает головой и шагает вперед. Идет ко мне. Я дышу и борюсь с желанием закрыть глаза, чтобы помочь себе справиться с ожиданием того, чего может не произойти.

— Необыкновенная ты девочка, Юль, - раздается чуть выше моего лба. — Никаких у меня шансов устоять.

Я рассыпаюсь во власти его рук, обнимающих мою талию, растворяюсь в его мужском запахе, пока тянусь к его губам. Сергей целует меня сам, жадно, глубоко, прижимая к себе так крепко, что я начинаю задыхаться. Хотя, скорее всего, это эмоции душат меня, лишая тело контроля: пальцы лихорадочно шарят по его спине, ноги трясутся, а из глаз вновь катятся слезы.

— Не уходи, пожалуйста. Не оставляй меня хотя бы сегодня. Я ведь тоже устала. Очень устала.

— Хватит плакать, Юль. Я не уйду.

40

Юля

Я даже не понимаю, когда мы с Сергеем успели переместиться в спальню, чтобы продолжить целоваться в кромешной темноте. В животе печет, легкие горят от нехватки кислорода, но оторваться от него я не в силах. Мысли о завтрашнем дне отрублены от сознания толстенной стеной из эйфории и кипящей радости того, что сейчас он здесь, со мной. И сегодня уже никуда не уйдет.