Отец моего жениха

— Пришлешь мне открытку?

Я усмехнулась.

— Может быть. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Шейн, по-настоящему.

— Ты вернёшься? После путешествия.

— Это имеет значение?

— Я не имею права тебя просить, но…  Останься. Я решу здесь дела, и мы отправимся, куда захочешь.

Вот бы все было так, как он сказал.

— Мне нужен этот год, наедине с собой.

— Я горжусь тобой.

— Правда?

— Конечно. Ты наваляла мне, и я ничего не могу с этим поделать, не каждый на такое способен.

Мне стало не по себе от его слов, хотя в них не было никакой злости или досады.

— Что ж…

Я протянула Шейну руку, он вопросительно взглянул на меня.

— Мы, ведь, не имеем права разойтись на плохой ноте?

Он покачал головой и принял мою рукопожатие. Я посмотрела на него в последний раз и поспешила уйти, когда слезы навернулись на глаза.

Я люблю тебя, Шейн Лэнгфорд. Без злобы. Сожалений. Обид.

Он догнал меня у машины Кевина. Развернув к себе, взял мое лицо в руки и поцеловал так, словно это, действительно, было в последний раз. Спустя долгие четыре месяца я вновь ощутила эти горячие губы на своих, а мои колени все так же подгибались, как в первый раз. Я чувствовала Шейна также, как и прежде. Это было невыносимо. Я простонала ему в рот, хватаясь за пиджак, и прервала жадный поцелуй, который не предрекал ничего хорошего.

Шейн провел большим пальцем по моим губам и тяжело дыша, прижался лбом к моему.

— Я буду ждать тебя, Скарлетт.

Я улыбнулась и в последний раз прикоснулась к его лицу, после чего быстро села в машину.

Эпилог

«Это последняя моя открытка, Шейн, через неделю я покидаю Европу. Сейчас я сижу в замечательном уличном кафе в Праге. Здесь так спокойно, что не хочется уходить. Я подала документы в университет в Сиэтле, надеюсь, меня примут. Не пиши ничего в ответ, я все равно уже не успею получить. С. Я».

Мы подписывали открытки нашими инициалами, будто итак было не понятно, кому это принадлежит. В любом случае, это казалось мне забавным. Кто вообще в наше время посылает открытки? Я подключалась к интернету лишь дважды за этот год, чтобы создать электронную почту и отправить заявку в университет. Здесь я максимально далека от внешнего мира. Я не знала о Шейне ничего. Не слышала о нем целый год и не видела столько же. Каждый месяц последнего дня я высылала ему открытку из нового города. Мне нравилось делиться с ним такими короткими впечатлениями из своей жизни. Он ответил мне лишь дважды. Я накручивала себя тем, что он забыл обо мне. Влюбился в свою жену и написал мне ради приличия, но на почте сказали, что вероятнее всего, открытки терялись, либо просто я не успевала их получить, потому что уезжала в другой город. Шейн ничего не говорил о себе, и с одной стороны, я не хотела знать. Возможно, у него появилась настоящая семья, а я все ещё подписываю каждый месяц цветные картонки для него.

Я сильно волновалась перед отъездом, мне предстояло вернуться домой, и я понятия не имела, что меня там ждёт. Кроме мамы и Кевина, разумеется. Я просто надеялась, что вскоре получу письмо из Сиэтла и уеду учиться. Когда Шейн получит открытку, я должно быть, уже буду там. Если меня, конечно, примут.

— Ты чертовски хорошо выглядишь, как настоящая парижанка.

— Я была в Праге, дурень.

Я двинула Кевина локтем, а он сгреб меня в объятия.

— Ты совсем не изменился.

— Я накачал пресс, хочешь, покажу?

— Фуу.

Мы оба рассмеялись.

У Кевина сохранилась идиотская привычка ещё с тех времён, когда я жила у него, смотреть телевизор во время еды. Меня это бесило, и я правда не хотела ничего знать. До тех пор, пока не увидела Шейна. Подписывать открытки это одно, а видеть его даже через экран телевизора совсем другое.

— Выключи это.

— Долго ты будешь прятаться?

— Я не прячусь.

— Не поверю, что тебе ни разу не хотелось увидеть его.

— Что это меняет?

— Абсолютно все, если ты все ещё не забыла его. Он выкупил галерею, видела?

— Ничего не видела и не хочу.

— Врешь.

Вместо того, чтобы выключить телевизор или хотя бы щёлкнуть на другой канал, он сделал громче. Я действительно, хотела увидеть его. Шейна. Мне было просто приятно слушать его голос, смотреть на умиротворённое лицо. Кажется, у него все в порядке, от этой мысли становилось тепло на душе.

— Мистер Лэнгфорд, Вы фанат Маргарет Митчелл?

— Если честно, понятия не имею, кто это.

— Как же? Вы переименовали галерею после покупки. Почему тогда Вы дали ей такое название?

— Все вопросы вечером, господа. Просто хочу сообщить, что сегодня на открытие приглашаются все желающие, вход свободный.

— Мистер Лэнгфорд, эта загадочная девушка — бывшая невеста Вашего сына? Почему Вы выбрали именно это имя, сэр?

Я застыла с вилкой у рта.

— Вот сука, — пробормотал Кевин.

— Что?

— Кто вообще задаёт такие вопросы?

— Ты тоже это видел, Кевин? Какой-то бред.