Отец моего врага

Кто-то словно хлестнул меня по щеке… Кто-то очень конкретный. Я пошатнулась на месте, ком колом встал в горле.

Неподалеку замаячили Виктор Семенович с Дмитрием Петровичем. Прохор Германович увидел, как те сконцентрировали на мне взгляд, о чем-то активно переговариваясь, и схватил за кисть. Совсем как непослушного ребенка утягивая к выходу. Я едва успевала переставлять ногами, задыхаясь от обиды и досады.

— Остановитесь! — воскликнула я на улице, когда смогла позволить себе более смелый тон. Только вот ректор меня не слышал, он был себе на уме. Рычал себе что-то под нос, бухтел, пыхтел, возмущался. — ПРОШУ, ОСТАНОВИТЕСЬ!

Уткнувшись каблуками в бордюр у авто, я таки снова вынудила мужчину остановиться. Он развернулся ко мне вполоборота, многозначительно недовольно вскинув бровь. Мол, что ты там надумала.

Сглотнув страх, я выпалила, как на духу:  — Мне не нравится, как вы позволяете себе со мной обращаться!

Прохор Германович замер. Кажется, даже из ушей пар пошел, когда тот полностью развернулся и недоверчиво прохрипел:

— Что ты сейчас сказала?

— То, — не стала отступать, хоть от накалившейся атмосферы хотелось раствориться в воздухе. — Это не позволительно, Прохор Германович. Я ваша работница, а не крепостная.

Мужчина сверлил меня глазами вечность, пока вдруг недобро прыснул со смеху:

— Кажется, я начиная понимать, откуда такие претензии, Персик. — тут даже мне стало интересно! Махнув рукой, я попросила того продолжать, а ректор будто только и ждал сигнала "можно", буквально взрываясь на меня звериным рыком: — О каком профессионализме ты говоришь, если с самой первой секунды строила глазки нашим спонсорам, а?

— А?! — от непонимания ситуации в голове возник белый шум.

— Думаешь, — у того аж руки задрожали на нервной почве, — что я не видел, как ты декольте незаметно оголила?.. Как кокетничала с ними?.. Как волосы пальцами перебирала?..

На всякий случай обернулась по сторонам, точно ли эти все претензии в мой адрес? Но парковка была пуста, кандидатов более не было.

— Бред, — только и удалось выжать из себя.

— Может ты все-таки эскортница, а? — не унимался ректор, которого было уже не остановить. Глядя на меня косо, он осматривал снова и снова с ног до головы, на предмет брака или недостатков, видимо. — Так профессионально соблазнять надо уметь! Даже я повелся… Почти, Никифорова! Почти…

Трижды вздохнув полной грудью, я сжала кулаки и нашла в себе силы остановить вулкан необоснованных обвинений.

— Значит так, — ректор замер, но оторопел, — вы несете какую-то ерунду, и я даже не собираюсь это слушать!

—  А ты не слушай! — рявкнул он, совсем не профессионально. Оставалось только язык показать и отшлепать. — Иди вернись и номерки их телефонов попроси. Свободные мужики, тебе подходит.

Все. Это была последняя капля! Я стерпела вспышку агрессии в кабинете, выгон за кофе, «эскорт», но последние слова мой мозг воспринял, как самый настоящий холодный душ.

Прохор Германович отверг меня, прогнал, заставил выбирать подарок своей новой пассии, затем временно его поносить. Не желая больше никогда унижаться, дрожащими руками принялась снимать сережки.

— А вот возьму и пойду, — выпалила сгоряча. А чего и нет? Надоело оправдываться, проще на все соглашаться! — Я ведь девушка свободная… Что хочу, то и делаю! А вы вот поезжайте обратно один, раз такой… — внезапно одна рука подхватила под талию, вторая предусмотрительно сжала рот. Я попыталась укусить кожу, но сложно провернуть подобное с ладонью. — Ммм!.. Гхм…

Впившись ногтями в пиджак Прохора Германовича, стало понятно, что он полностью и бесповоротно бесчувственный! Ни единой эмоции. Распахнув дверь каким-то чудом, он буквально затолкал меня внутрь, пристегнул и заблокировал все двери, когда вернулся на водительское сидение.

— Вообще-то, — пытаясь отдышаться, пробормотала я, — это похищение!

— Номера телефонов она собралась брать… — себе под нос рычал тот, с трудом удерживая себя на месте, сжимая руль до побеления костяшек, — Ага, сейчас! Обойдешься, Персик.

По дороге я кое-как запихала обратно в коробочку набор украшений и, сложив руки на груди, монотонно пялилась перед собой. Я настолько погрузилась в бурлящий внутри котел ярости, что не заметила, как Прохор Германович припарковался около общежития.

— Все, — рявкнул он, — на сегодня с тебя хватит.

Бросив краткий взгляд на часы, я изумленно постановила:

— Только половина рабочего дня прошла!

— Выбесила ты меня, Оля, — развел руками тот, словно это все объясняло. — Иди давай, чтобы глаза мои тебя не видели… Сегодня. Завтра, как обычно: заберу на этом же месте.

Фыркнув, бросила ректору на колени украшение. Руки потряхивало, когда я миллионный раз пыталась отстегнуть ремень безопасности.

— Раз я вас так раздражаю, давайте вы меня просто уволите? — кинула вполне серьезно.

— Не дождешься! — сказал, как отрезал.

— И вообще, — язык от злости заплетался, — не надо меня подвозить каждый день!

— Я сам разберусь, Персик, — процедил сквозь зубы, — что надо, а что нет.