Отец Иоанн (Крестьянкин)

С определением в Рязанскую епархию помог давний и добрый друг о. Иоанна — о. протоиерей Виктор Шиповальников (1915–2007). Познакомились они в мае 1948-го в Измайлове. Над о. Виктором постоянно висел дамоклов меч — во время войны он побывал в плену, а окончил духовную семинарию и принял сан в 1943-м в оккупированной румынами Одессе. В марте 1945-го его арестовали за «измену Родине», во время следствия жестоко пытали — таскали за волосы, били раскаленной кочергой по спине. В итоге он получил пять лет лагерей, но был освобожден через два года — так же, как и о. Иоанн, по ходатайству митрополита Крутицкого и Коломенского Николая. Несмотря на житейские невзгоды, о. Виктор оставался человеком легким на подъем, доброжелательным, с тонким чувством юмора, что роднило его с о. Иоанном. Кроме того, оба близко дружили с будущим Патриархом Пименом (Извековым, 1910–1990), называя друг друга не без иронии: «Ванечка, Витечка и Владыченька». По воспоминаниям сына о. Виктора, Алексея Викторовича Шиповальникова, «они обычно начинали серьезный разговор, потом постепенно появлялись вкрапления шуток. Если собиралось много людей, то начинался вечер юмора и сатиры. Причем сами они этого не замечали. Для них это было естественно».

О. Виктор и о. Иоанн даже в одних и тех же храмах служили, правда, в разные годы: в 1951-м о. Виктор тоже прошел через псковский Свято-Троицкий собор и Космодамианский храм в селе Летово. А с 1953-го он служил в Борисо-Глебском кафедральном соборе Рязани — сначала ключарем (как и будущий Патриарх Пимен), потом настоятелем. Рязанский дом Шиповальниковых на улице Яхонтова стал для о. Иоанна родным; он часто бывал у друзей в гостях, крестил младшего сына Шиповальниковых Василия. А о. Виктор ездил к о. Иоанну на Байкал, в Листвянку.

Сын о. Виктора Алексей так вспоминал о дружбе своего отца с о. Иоанном: «Было очень весело смотреть на папу с о. Иоанном, потому что они были разного темперамента. <…> Мой папа мог рассердиться, особенно когда в службе кто-нибудь наврал, что-нибудь не то прочел. Ух, тут только искры летят! А отец Иоанн — нет, он все принимал смиренно и всегда с улыбкой. Поэтому они были очень разные, но потрясающе интересно было на них смотреть, когда они вместе. Они любили беседы какие-нибудь вести за столом, какая-нибудь тема пойдет интересная. И всё просто, с юмором, а на самом деле о серьезных вещах. Они очень любили друг друга».

О первом появлении о. Иоанна в Рязани сохранились воспоминания Алевтины Петровны Мизгиревой: «Наша знакомая (тетка Агафья), жившая в частном домике на окраине города около вокзала, ждала возвращения из заключения знакомого священника, отца Всеволода (на самом деле о. Всеволод, как мы помним, после освобождения успел принять постриг в монастыре и год послужить настоятелем Свято-Троицкого собора в Пскове. — В. Б.). Точное время его возвращения не было известно, но срок его уже подходил к концу.

И вот как-то поздно вечером прибегает она к маме и говорит, что приехал отец Всеволод, да не один, с ним еще один священник, отец Иоанн. Времена были опасные, всё делалось так, чтобы соседи ничего не заметили. Мы пошли с мамой, взяв с собой что можно из еды (тогда каждый приносил что мог — с питанием было трудно). Но вскоре меня отослали обратно за квашеной капустой и картофелем, и я вернулась уже с младшей сестрой Аней. Так мы впервые оказались в обществе двух прекрасных духовных отцов.

Оба батюшки были худыми, истощенными и плохо одетыми, подкашливали. Нам с сестрой не разрешалось брать со стола что было повкусней и дефицитным — всё это было для гостей. Но получилось так, что батюшка всё вкусное перекладывал на наши тарелки и подкармливал нас с сестрой. Несмотря на сложную ситуацию и неопределенность положения (неизвестно, куда ехать, где устраиваться), батюшка шутил, рассказывал что-то интересное и веселое, и за столом установилась сразу легкая и благодатная атмосфера, всем стало легко и радостно. Все сразу почувствовали высокую духовность и какую-то светлую радость, которой нам так не хватало в то тяжелое время. Мы сразу полюбили батюшку». Сестре Алевтине, Лии, тоже запомнилось, что и о. Всеволод, и о. Иоанн «были необыкновенно радостны, приветливы и с любовью беседовали с нами», а во время молитвы «с большим воодушевлением и чувством они пропели молитву „Царице моя преблагая“ на Печорский распев».

В Рязани пути друзей-священников разошлись навсегда — о. Всеволод получил назначение в Ставрополь, а о. Иоанн отправился в большое село Троица, в храм Живоначальной Троицы. От Рязани туда было около часа езды по железной дороге. Село стояло на берегу родной для о. Иоанна Оки, берег в тех местах заканчивается высоким обрывом, как говорят местные жители, — яром.