Читаем Отец и мать полностью

– Как человеку на одной ноге нельзя идти, а тем более летать с одним крылом, так и человеку при одной вере без добрых дел не получить спасения. Блаженны помогающие нищему и убогому, в день страшный избавит их Господь. Деревья испускают масло, вино и миро, а ты, человек, ничего доброго не даешь. Травы испускают из себя благоуханные запахи, а деревья дают благовонные сладости. А ты, человек, даешь от себя смрад и мерзость, и другие нечистоты. О человек! Если не хочешь быть нечистым и мерзостным, а хочешь быть чистым, то очисти тело своё постом, укрась чистотой, омой тело своё слезами, испускай благоухание молитвой и тогда ко святым причтешься и Царство Небесное получишь.

«О человек! – высоко и грустно пела душа. Но минутами врывалось в сознание: – Аз есмь червь, а не человек».

<p>Глава 42</p>

Последнее, что передала Евдокия Павловна Екатерине, были иконы. Три иконы, скорее, иконки: скромно небольшие, составлявшие божницу в уголку комнаты старушки.

– Они все наши родовые, – сказала она, в тайном пытливом чаянии заглядывая в глаза Екатерины. – Но некому теперь хранить их, кроме тебя, Катя. Ты – продолжательница. Храни, молись. За всех нас. За всех людей. За Россию нашу матушку.

Две иконы – в почернёной временем дымке серебряных окладов, печально-тусклые стариной, но привычные для глаза Екатерины: встречала она такие и в церквях, и у переяславцев в домах. А вот третья икона была необычной: без убора риз, и хотя очевидно нового, насыщенного свежестью письма, но сурова всем своим обличьем, прежде всего красным и чёрным тоновым доминированием, словно бы символизируя и пожар и уголья от него. На ней – Богоматерь, восседающая на троне с Богомладенцем; над ними в блистающем облаке – Бог Саваоф, осеняющий крестным знамением Матерь и Сына. Екатерину смутило необыкновенное сочетание – лик Богоматери строг и мягок одновременно: она и мать, природой и всем своим существом призванная быть ласковой со своим ребёнком, нести мир и утешение людям, но она и – владычица. Она на аспидно-чёрном фоне, в красной – до рдяных отблесков – порфире, в её руках символы власти – изящно тонкий и длинный, как копьё, скипетр и массивная круглая, как шар земной, держава с крестом, но не наверху, как принято, а – широкой перекрестной опояской по всему шару. Голова увенчана короной. Корона, объёмистая, украшенная драгоценными камнями, – несомненно, российских самодержцев. А потому Богоматерь – царица, управительница миллионов людей, под её началом и войска, и хозяйство огромной страны.

Так подумала, определила, почувствовала Екатерина.

– «Державная». Моя любимица, – пояснила Евдокия Павловна, крестясь и прикладываясь губами к уголку иконы. – Она списана со знаменитой и шибко как чтимой иконы, явленной России в день отречения государя – 2 марта 1917 года.

Но как и когда она появилась на Руси – неведомо. Лишь известно по записям в книгах Вознесенского женского монастыря в Москве, что икона принадлежала этому монастырю, однако в 1812 году перед самым нашествием супостата по имени Наполеон была передана на хранение в Вознесенскую церковь села Коломенского. Врага изгнали, а икона куда-то пропадает, больше чем на век.

Однако в феврале 1917 года одной богомольной женщине дважды были чудесные сны. В первом сне она услышала глас: «Есть-де в селе Коломенском большая чёрная икона. Её нужно взять, сделать красной, и пусть молятся». Вот такие слова, Катя.

Благочестивая та женщина стала усердно молиться и испрашивать у Господа ясности. И во втором сне, неделю или две ли спустя, ей грезится белая церковь. В церкви восседает пред Царскими вратами какая-то женщина – величественная, строгая, но и ласковоокая. Понятно стало: то – Царица Небесная. На коленях у неё младенец. Ясно – Христос.

Женщина – в Коломенское. И, знаешь, тотчас признала увиденную во сне церковь – Вознесенскую. Она и по сей день стоит, изуверы не решились на слом, хотя поговаривали.

Женщина поспешила к настоятелю в дом, в волнении поведала ему о своих сновидениях дивных. Оба тотчас направились в церковь, всю её осмотрели, но иконы чёрной, большой не нашли. Кто-то из прихожан посоветовал всё-всё осмотреть да тщательнее – чуланы, колокольню, подвал, всюду-всюду. И надо же, Катя, – нашли! Нашли!

В подвале. Среди всякой рухляди и досок, всю в вековой пыли, что ничего и не разобрать было спервоначалу. Отмыли, отскребли и – засияла наша Матушка. Люди – охать, молиться, на колени повалились. Чудо, чудо явилось на землю русскую!

Весть разлетелась всеми ветрами и подветриями по Руси нашей великой. Говорили: «Господь Сам установил для нас Самодержицу российскую. Получена небесная подмога». Так и величать стали икону – «Державная». Отовсюду богомольцы, страждущие потянулись в Коломенское. Списки с благодатной иконы расходились с чудесной стремительностью. Один из них где-то укупила и моя мама. Велела мне, если что, беречь икону как зеницу ока.

Перейти на страницу:

Все книги серии Сибириада

Дикие пчелы
Дикие пчелы

Иван Ульянович Басаргин (1930–1976), замечательный сибирский самобытный писатель, несмотря на недолгую жизнь, успел оставить заметный след в отечественной литературе.Уже его первое крупное произведение – роман «Дикие пчелы» – стало событием в советской литературной среде. Прежде всего потому, что автор обратился не к идеологемам социалистической действительности, а к подлинной истории освоения и заселения Сибирского края первопроходцами. Главными героями романа стали потомки старообрядцев, ушедших в дебри Сихотэ-Алиня в поисках спокойной и счастливой жизни. И когда к ним пришла новая, советская власть со своими жесткими идейными установками, люди воспротивились этому и встали на защиту своей малой родины. Именно из-за правдивого рассказа о трагедии подавления в конце 1930-х годов старообрядческого мятежа роман «Дикие пчелы» так и не был издан при жизни писателя, и увидел свет лишь в 1989 году.

Иван Ульянович Басаргин

Проза / Историческая проза
Корона скифа
Корона скифа

Середина XIX века. Молодой князь Улаф Страленберг, потомок знатного шведского рода, получает от своей тетушки фамильную реликвию — бронзовую пластину с изображением оленя, якобы привезенную прадедом Улафа из сибирской ссылки. Одновременно тетушка отдает племяннику и записки славного предка, из которых Страленберг узнает о ценном кладе — короне скифа, схороненной прадедом в подземельях далекого сибирского города Томска. Улаф решает исполнить волю покойного — найти клад через сто тридцать лет после захоронения. Однако вскоре становится ясно, что не один князь знает о сокровище и добраться до Сибири будет нелегко… Второй роман в книге известного сибирского писателя Бориса Климычева "Прощаль" посвящен Гражданской войне в Сибири. Через ее кровавое горнило проходят судьбы главных героев — сына знаменитого сибирского купца Смирнова и его друга юности, сироты, воспитанного в приюте.

Борис Николаевич Климычев , Климычев Борис

Детективы / Проза / Историческая проза / Боевики

Похожие книги