Отдых у моря

Все это происходило в непосредственной близости от Холодовых, а именно в той же зимней кухне, за ситцевой занавеской, которая заменяла дверь. Машенькин рев не только не шел на убыль, но, напротив, с каждой минутой нарастал по мощности. Вероятно, у ребенка было выдающееся горло. Или же девочка родилась с обыкновенным горлом, но достигла столь замечательной звучности голоса благодаря неустанным тренировкам.

Даже Николка, привыкший с самого рождения крепко спать под шум уличного транспорта и под хор Пятницкого при включенном на полный звук репродукторе, даже Николка не выдержал Машенькиных рулад и проснулся.

— Мама, это кто? — спросил он.

— Спи, — сказала Люся. — Это так, одна девочка плачет.

— Та, кудрявая?

— Ага. Ты спи.

— Я уже наспался, — сказал Николка.

— Ты моя цацанька, ты моя сахарная, — наговаривала Ксеня.

— А-а-а, — тянула Машенька в широком диапазоне от самых низких до немыслимо пронзительных нот.

Этот концерт, сопровождаемый время от времени крепкими шлепками, длился около часа, после чего все успокоилось, и стало так тихо, что у Люси звенело в ушах.

— Ничего, — сказал Костя, — мы ведь не будем так рано ложиться, это сегодня устали с дороги… А вообще будем ложиться, когда она уже уснет. Правда, Люся?

— Конечно. Николка, ты спишь?

— Сплю, — сказал Николка, ворочаясь на своем сундуке.

— Не надо разговаривать, — сказал Костя. — Будем спать.

— Давай, — согласилась Люся, хотя знала, что скоро не заснет: она всегда подолгу бодрствовала если что-нибудь перебивало ей сон.

Чистая деревенская тишина стояла кругом, Люся давным-давно отвыкла от такой тишины, и теперь ей было странно и даже немного жутко от этого абсолютного беззвучия. Через проем окна, в который еще не успели вставить раму, виднелось беззвездное густо-синее южное небо. Развесистая яблоня, под которой стоял врытый в землю обеденный стол, чернела своими ветвями.

Люсе было неудобно лежать, ноги затекли, хотелось повернуться. Но она боялась побеспокоить Костю. «Надо спать, — убеждала себя Люся, — спать, спать, спать… Один слон да один слон — два слона, два слона да один слон — три слона…»

Насчитав двести тридцать семь слонов, Люся ухитрилась заснуть. Она даже видела какой-то сон, но о чем он был, не могла потом вспомнить, ибо проснулась слишком резко от такого топота, какой могли издавать только двести тридцать семь слонов, если бы они вдруг примчались из джунглей в Джубгу.

Но, немного придя в себя, Люся сообразила, что это, видимо, не слоны, так как еще и очень громко хохотали. Топали и хохотали, как поняла Люся по отрывистым репликам, квартиранты, возвратившиеся с танцев. Собравшись в саду вокруг стола, они принялись спорить, чем заняться: пить чай или играть в карты. В конце концов решили сперва напиться чаю, а потом играть в карты.

— Кажется, нет керосина, — сказал мужской голос.

— Есть, — возразил ему женский. — Этот женатый лабух ходил сегодня за керосином.

— Есть же идиоты, которые едут на курорт с женами.

— Как будто здесь нельзя найти напрокат!

— Ха-ха-ха!..

— Слушайте анекдот, чуваки. Петух едет на курорт один, осел — с женой, ишак — со всем семейством…

— Ха-ха-ха!..

— Что это? — испуганно спросил проснувшийся Костя.

— Квартиранты, — объяснила Люся. — Пришли с танцев, сейчас будут в карты играть.

Молодые люди в саду начали свои ночные развлечения с жеребьевки: кому разжигать керогаз. Жребий выпал какому-то Борису, по поводу чего раздались бурные возгласы, хохот, визг и аплодисменты, что в сумме напоминало шабаш ведьм. Столь же экспансивно воспринимала компания в дальнейшем любой анекдот и каждый удачный картежный ход или же промах, а также завершение каждого кона.

У Люси было такое ощущение, точно на голову ей надели железные обручи и теперь стягивают их. Ни с того ни с сего припомнились картины средневековых пыток из исторического романа, прочитанного еще в школьные годы. Она не решалась спросить, как себя чувствует Костя. Он заговорил сам:

— Ты ничего не взяла от головной боли?

— Нет.

— Собиралась… — пробурчал Костя. — Надо завтра купить в аптеке какое-нибудь снотворное.

— Снотворное не продают без рецепта, — сказала Люся.

— Га-га-га!.. — грохнуло в саду.

Николка вскрикнул во сне.

Костя старался припомнить, какие есть народные средства от головной боли. Его дед стягивал голову мокрым платком и уверял, что это помогает.

— У нас есть какие-нибудь платки?

— Носовые?

— Нет, на голову.

— Только один.

Костя встал, нашарил спички, зажег керосиновую лампу, так как электричество в зимнюю кухню еще не провели, и отыскал в чемодане Люсин платок. После этого он сходил на улицу, намочил под краном платок и полотенце и, вернувшись, применил дедушкин способ лечения головной боли.

Народное средство вполне себя оправдало. Не прошло и часа после того, как завершилась картежная игра, а Люся с Костей уже заснули.

Следующее их пробуждение произошло от собачьего воя. Выла не одна собака, не две — целая собачья концертная бригада развлекала Джубгу. Едва кончала вой одна собака, как тотчас принималась за дело другая, а то две-три разом тянули заунывную, хватающую за сердце жалобу.