Отдать якорь. Рассказы и мифы

– Вот-вот, поэтому, если наш доблестный «колобаха» выстругает нам деревянный якорь, и для большей убедительности мы покрасим его чернью, то будет он стоять на своём месте до самого списания судна в утиль. А судну уже двадцать семь стукнуло. Ходить ему ещё года три, максимум пять, больше торговые суда, как правило, не живут. А наш капитан как раз решил на нём до пенсии доходить. Так что вариант беспроигрышный. Никто не догадается о замене. Воспользоваться им всё равно не придётся.

– Так кто ж тебе трёхметровый якорь выстругает? – изумился крановщик. – Это ж уму непостижимо.

– Это твоему уму непостижимо, а наш судовой плотник Предыбайло Адам Моисеевич не такое может. Он в своё время в Кижах реставрацией Преображенской церкви занимался. Там всё «в шип» сделано, ни одного гвоздя. Ему якорь сварганить – плёвое дело. Только не говорите для чего. Я ему задание дам, он и спрашивать не будет: надо, значит, надо. Семён, – обратился боцман к баковому матросу, – зови сюда «колобаху».

Когда Семён привёл «колобаху» Предыбайло, боцман сразу предложил чаю.

– Чаю? – переспросил Адам Моисеевич, – это мы завсегда. Без чая-то, что за жисть?

– Моисеич, – начал боцман, – такое дело намечается: надо якорь из дерева собрать, макет, так сказать. Но только точь-в-точь, как наш. Смогёшь?

– А чего ж не смочь? – прихлёбывая грузинский чай, отозвался Предыбайло, – мне только материал соответствующий дай, я тебе не то что якорь, Эйфелеву башню из дерева повторю. Одним топором срублю без единого гвоздочка.

– От! Это мне и надо, Моисеич. Возьмёшь в подшкиперской аварийные брусья – матерьял объёмный, – и руби себе на здоровье. Желательно, чтоб к завтрашнему дню готово было.

– Ну, ночи мне хватит, – ответил искушённый в плотницком деле Адам Моисеевич.

– Ночь лучшее время для такого дела, а я тебе в помощники Семёна дам. Он и стружку соберёт, и с крановщиком договорится, чтоб подцепить его, когда нужно, и вертлюг вставит. Размеры будешь снимать? – спросил напоследок боцман, доставая из кармана рулетку.

– У меня все размеры в голове, – сказал на это «колобаха» Предыбайло, – мне стоит один раз на вещь посмотреть, и я в дереве её один к одному выстругаю. Неважно якорь это или ещё что-то.

К утру, действительно, якорь был готов. А баковый матрос Семён успел его даже кузбасс-лаком закатать.

– Ну, Адам Моисеевич, ты у нас не плотник, а настоящий скульптор с большой русской душой, – заключил боцман, – похож, не отличишь. Иди отдыхай. С меня бутылка.

– Водку не пью отродясь, – ответил на это деревянных дел мастер, – а вот кефир с удовольствием, лучшая для меня затея.

– Тогда на эти деньги я тебе кефир и подарю. Десять пол-литровых бутылок получится.

Якорь выгрузили на причал, днём из цеха подтащили цепи. Гоша на своём кране марки GANZ работал в тот день особенно красиво и чётко. Всё было сделано по уговору. Настоящий якорь – в утиль, самодельный – на штатное место в левый клюз. Крановщик получил свои комиссионные, команда «заговорщиков» – нигде не учтённую тринадцатую зарплату, которую поделили по братски, а «колобаха» – обещанные десять бутылок ацидофилина. Вечером новый якорь, как следует, обмыли и стали готовиться к рейсу. А третий механик всё время ходил за боцманом и назидательно напоминал:

– Говорил же тебе, что деньги на земле валяются. Просто нужно чаще под ноги глядеть и успевать нагибаться. Смотришь, и семья с голоду не опухнет.

– Да, да, – отзывался боцман, – теперь верю. Главное, чтоб зрение в этом плане не притупилось. Ремонт успешно завершался.

Рейс у нас был не длинный. Два месяца мы блуждали по Европам, потом зашли в большой английский порт Кардифф в Бристольском заливе, а далее, пересекши довольно широкий пролив Святого Георга, со стороны Кельтского моря зашли в просторное устье реки Барроу. Это графство Уэксфорд на юго-востоке Ирландии. Устье быстро сужалось, и в районе Ватер-форда нам пришлось взять на борт ирландского лоцмана. Конечной точкой для нас был небольшой городок Нью-Росс. Дальше морские суда уже не заходили: берега сужались, фарватер мелел. Да и в Нью-Росс можно было попасть только по большой воде, когда океанский прилив поднимал собою мутные артерии многочисленных рек Ирландии до уровня, достаточного для прохождения судов малого и среднего тоннажа. К таким рекам относилась и Барроу, по которой мы шли средними ходами, красиво вписываясь во все её причудливые изгибы.

При подходе к порту назначения лоцман предупредил, что река в районе Нью-Росса довольно узкая, будем разворачиваться на 180 градусов через якорь и становиться к пирсу правым бортом. Значит, в нужном месте нужно будет бросить левый якорь и, застопорив якорь-цепь, разворачиваться, используя силу приливного течения. Капитан, услышав про левый якорь, так высоко поднял брови, что его служебная мица переместилась на затылок.

– А нельзя ли развернуться через правый якорь? – веско спросил он. – У нас рабочий якорь именно правый. А левый резервный, отдаём только в крайних случаях.

Он подошёл к старпому, который тоже находился на мостике, и сказал ему в сердцах, нервически качая головой: