Отбор для неудачницы

Возле обеденного зала нам на встречу попались мои дорогие невесты. Десять штук. Одиннадцатой, самой большой и безумно раздражающей, среди них не было. Видать, притихла после вчерашнего.

— Добрый день!

— Как дела?

— Какая отличная погода?

— Я так рада вас видеть.

Они тараторили все и сразу. Даже в ушах зашумело. В голове и так колокола звучали, а после появления драгоценных красавиц вообще подурнело.

— Присоединитесь к нам за завтраком? — у меня на локте уже висела одна из них. Другая томно заглядывала в глаза и что-то лопотала о том, что я ей сегодня снился.

Джер по стеночке, боком, протиснулся мимо них, отошел на несколько шагов от всего этого цветника, обернулся и показал мне язык. Ему весело! Он вообще весь отбор веселился и издевался надо мной как мог! Тоже мне друг.

— К сожалению, мне надо идти. Дела, — коротко отозвался на все восторженные охи-вздохи и позорно сбежал, пока они мне весь мозг не сломали.

— Эх, повезло тебе, столько девушек, и все твои.

— Могу поделиться. Хоть всех забирай.

— Нет, спасибо. Мне столько не надо. Это ты у нас вечно количеством брал, — мерзавец так самозабвенно ухмылялся, что мне захотелось хорошенько начистить ему физиономию.

— Не смешно. Они как куры налетели, я почти ничего не понял из их самозабвенного кудахтанья. У нас тут твари по замку бродят, а они все щебечут, как птички пустоголовые.

— Да откуда им знать? Как обычно — режим секретности. Знают только те, кому надо знать, а остальные в блаженном неведении.

— А жаль. Я бы посмотрел, как они тогда забегали, заголосили.

— Что-то твоя дорогая Ксана не бегает, и не голосит, — флегматично заметил Джер.

— Во-первых, она не моя, и уж тем более не дорогая, а, во-вторых, это вообще исключение из правил. Она, конечно, поорала для приличия, когда мильган ее попытался сцапать, но на удивление быстро пришла в себя, — усмехнулся, вспомнив это чудовище, замотанное в полотенце, — Мне кажется, если бы я вовремя не подоспел, она бы сама справилась. Забила бы его…табуреткой…или съела.

Представив сию впечатляющую картину, не удержался и заржал.

— Зато она в обиду себя не даст, — Джер тоже посмеивался, — да и тебя тоже.

— Вот счастье-то привалило.

— Даже завидую.

— Так давай меняться, — бодро предложил я, — Ты мне фею, я тебе Ксану.

— Отвали, — лениво отмахнулся он и зевнул, — если я сейчас не найду свою койку, то лягу прямо на полу.

Спать и вправду хотелось жутко. Но едва я зашел в свою комнату и, не снимая одежды, завалился на кровать, как в дверь постучали. Посыльный. От родителей. Срочно звали к себе. Весьма не кстати, но отказать я не мог. Да к тому же у меня к ним была пара вопросов, и главный из них — зачем они оставили каланчу на отборе.

***

— Вы можете мне объяснить, зачем ее оставили?

После того, как с отцом обсудили проблемы безопасности, я перешел к своей головной боли, а именно — к отбору, а конкретнее — к дорогой Ксане Уортон.

— А что не так, милый? — улыбнулась матушка.

— Все не так. Вы ее вообще видели?

— Видели.

— Ну и? — я уже начинал закипать. Бал, твари, бессонная ночь, а теперь еще разговор с родителями, которые явно не разделяли моего возмущения.

— Бойкая.

— Бойкая??? По-вашему, мне нужна бойкая невеста?

— Почему бы и нет, — пожал плечами отец, — с ней не забалуешь.

— То есть я — маленький мальчик, которому необходима такая, у которой не забалушь?

Маменька, надменно вскинув брови, стала демонстративно рассматривать свои аккуратные ухоженные ногти. Она всегда так делала, когда я, по ее мнению, ерунду говорил.

Понятно. Никак мне Эльку не простит.

— Вы же видели, она на этом балу, как белая ворона была. Половине зала ноги оттоптала. Зачем вы ее вернули?

— Воспользовались правом Смотрящих.

— Но почему именно с ней? Почему на первом испытании никого не вернули? Или на втором? Почему именно Ксана?

— Без нее отбор будет уже не тот. В ней азарта побольше, чем во всех остальных вместе взятых.

— А заодно и килограммов с сантиметрами.

— Ну что ты какой поверхностный. Разве человека килограммами меряют?

— Чем же мне ее еще мерить? — у меня уже просто слов не было. Спать хотелось — аж глаза слипались, а я вынужден был находиться здесь и говорить о самой неподходящей невесте на свете.

— Во-первых, она умная, — весомо заявил отец, — это большое счастье, когда жена умеет думать не только о нарядах, но и о делах значимых.

— Во-вторых, сильная, — вставила свой довесок мать, — и смелая, и хозяйственная.

— В-третьих, обжора, — с ухмылкой добавил я, а потом продолжил, — в-четвертых, несуразная дылда. В-пятых, ее на люди лучше не выпускать, ибо не затопчет, так покалечит. В-шестых, она не умеет молчать. В-седьмых…не знаю, что, в-седьмых, но тоже ничего хорошего.

— Мне кажется, она начинает тебе нравиться, — усмехнулась мать.

— Мне кажется, я начинаю ее бояться, — огрызнулся в ответ.

— Не переживай, все будет хорошо.

— Хорошо будет, если она вылетит с отбора. И уже было бы хорошо, если бы кое-кто не вернул ее обратно!

— Все не ворчи, — мама отмахнулась от меня, как от приставучего комара. — вернули и вернули. И не жалеем.