От всего сердца

Гаррет застыл, помедлив мгновение, опустил руку и посмотрел на спутника. Чуть заметная улыбка, мелькнувшая на губах Андерсона, подсказала ему, что рассчитывать на его поддержку не приходится.

— Сделайте что-нибудь, Андерсон, — сказал Гаррет. — Мне нужна серьга.

— Вы получите ее, но, право же, Денисон, вы ведете себя неразумно. Моя жена действительно закричит, поверьте мне, а нам не следует забывать о людях из комитета Сэма Брэннана. Можете оглушить мою жену и обыскать ее, пока она будет без сознания, но я не вижу причин заходить так далеко. — Его холодные глаза устремились на Беркли. Он отлично знал, что Беркли не так уверена в себе, как можно было предположить по ее смелым, хотя и глуповатым репликам. — Сомневаюсь, что серьга у нее.

Его слова поразили Денисона.

— Неужели вы верите ей?

— Вы не поняли меня. Она не носит серьгу при себе. Это связано с ее необычными дарованиями. Украшение, которое дали ей Торны, вызывает у Беркли бурную реакцию. Вероятно, они говорили вам об этом.

Гаррет слышал об этом, но в тот момент не сознавал, как важно данное обстоятельство.

— Вы хотите сказать, что она не может носить ее на себе?

— Совершенно верно. Когда я отдал серьгу на сохранение Беркли, она положила ее в маленький кожаный мешочек, прикрепленный к поясу. Но даже и тогда серьга причиняла ей определенные неудобства. — Андерсон ободряюще улыбнулся Беркли:

— Ну же, дорогая, разденься до белья и покажи мистеру Денисону, что у тебя нет серьги. Большего от тебя не потребуется. Мистер Денисом удовлетворит любопытство, и мы продолжим.

Беркли промолчала, но не шевельнулась, давая понять, что не намерена подчиняться.

— Что ж, предлагаю компромисс, — сказал Андерсон. — Ты позволишь нам обыскать тебя, соблюдая максимум приличий. — Поняв, что Беркли откажется, он скучающим тоном проговорил:

— Да, я знаю, ты закричишь, но что толку? Мистер Джейнуэй примчится сюда, а вот тебе придется пуститься в крайне неприятные объяснения. Не уверен, что ты успеешь что-нибудь втолковать ему, прежде чем он заплатит жизнью за вмешательство в наши дела. Поняла, к чему я клоню? Да, вижу, поняла. Выбор за тобой. Кому же тебя обыскивать — мне или ты предпочтешь мистера Денисона? Не спеши с ответом, я даю тебе несколько секунд.

При виде его любезной улыбки Беркли похолодела. Она оставалась на месте лишь потому, что была не в силах двигаться. Ее глаза следили за Андерсоном, который неторопливо приблизился к окну и выглянул наружу. Он держался уверенно и непринужденно.

— Если вы позволите мне сходить в свой номер, я принесу вам серьгу, — устало промолвила Беркли.

Андерсон повернулся к ней, и в его глазах мелькнуло торжество.

— Вот видите, Денисон, как просто оказалось решить наше затруднение. — Он пристально посмотрел на Беркли:

— Признаться, дорогая, меня огорчает, что вы до сих пор избегаете моих прикосновений. Я надеялся, что мистер Джейнуэй поможет мне преодолеть вашу неприязнь. Вы ведь были ему хорошей женой, не правда ли?

Бледные щеки Беркли залились румянцем. Ошеломленная, она не заметила неудовольствия Андерсона. А между тем тот злился, что ему не удалось рассердить ее.

— А чьего ублюдка она носит в своем чреве, Андерсон? — осведомился Гаррет.

Потрясенный Андерсон замер, а Беркли, воспользовавшись представившимся случаем, метнулась к двери и схватилась за ручку. Гаррет перехватил ее, и все же она успела приоткрыть дверь на несколько дюймов. Однако Гаррет тут же захлопнул дверь и налег на нее всем телом. Беркли вырвалась и отступила, охваченная страхом.

— Это правда? — Андерсон скользнул взглядом по ее животу. — Ты беременна от него? — Забыв о том, что Беркли не терпит его прикосновений и что может закричать, если ее тронут хоть пальцем, он грубо обхватил ее талию. Другая его ладонь легла на живот Беркли. — Господи, — пробор-мотал Андерсон, — ты собралась родить ему ребенка?

К горлу Беркли подступила тошнота, и Андерсон, заметив это, убрал руки. Она отшатнулась от него и, обхватив себя руками, наклонилась. Ладонь Гаррета легла на шею Беркли, подталкивая к софе и пригибая ее голову к коленям. Чуть больше минуты она провела в этом положении, приказывая себе глубоко дышать.

Рука Гаррета, лежавшая на шее Беркли, казалась невыносимо тяжелой. Высокий воротник платья скрывал золотую цепочку и подвешенную на ней серьгу, но Беркли явственно ощущала ее и опасалась, что Гаррет тоже нащупает украшение.

— Дышите, — велел Гаррет, склонившись над Беркли. Кровь то приливала к ее лицу, то отливала от него. Глаза Беркли были закрыты. Гаррет взглянул на Андерсона:

— С меня довольно. Как только она оправится, мы вместе с ней отправимся за серьгой.

Андерсон, сидевший на подлокотнике кресла, пропустил слова Гаррета мимо ушей, его внимание было приковано к жене.

— Я не стану растить чужого выродка, Беркли. Однажды мне пришлось это сделать, поскольку у меня не было выбора, но больше такое не повторится. Тебе придется избавиться от ребенка.

— Ради Бога, Шоу, — оборвал его Гаррет. — Не надо сейчас об этом.