От всего сердца

Лидия Васильевна смотрела на зимний город за окном, пыталась привести мысли в порядок, вытащить из этого вороха хотя бы одну, за которую можно зацепиться. Как-никак, у нее за плечами диплом юридического института имеется. Правда, когда это было, уж забылось все напрочь! Если только из дальних уголков памяти всплывет нужное знание…

Итак, итак! Что мы имеем, какие плюсы и минусы? А ведь если по правде, плюсов-то никаких, одни только минусы… Зацепиться-то, получается, не за что. Ну да, эта Вика плохая мать, дала показания на своего сына. Да, дом купила на какие-то деньги… А где причинная связь между показаниями и этими самыми деньгами, где? Такая связь, чтобы ее можно было руками потрогать и определить основанием для пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам?

Нет такой причинно-следственной связи. Нет. Ничего она сделать одна не сможет. Если даже Гришина мать как-то проговорится – что толку? Кто она такая, чтобы фиксировать ее показания? Да никто…

Надо привлекать кого-то, помощи просить, вот что. Но ведь еще и объяснить толком надо, в чем эта помощь заключается! И кто ей поверит, если она сама во всю эту историю до конца не верит? Не верит, что родная мать может вот так… Променять свободу родного сына на деньги?

Хотя Паша, помнится, всегда ей говорил, что не надо никогда ничему удивляться. Особенно тогда, когда речь идет о деньгах. Особенно о больших деньгах. Человек, мол, из-за денег способен на все… Вот хотя бы тот случай из Пашиной практики вспомнить, когда женщина наняла киллера для своего мужа. Приятная женщина, милая такая. Белая ромашка. Нежная хризантема. Муж решил с ней развестись, уйти к другой женщине и даже имущество согласился делить по справедливости – все пополам… Нет, имущество было не простое, это надо признать, конечно. Не плошки да ложки делились, не горшок об горшок, а недвижимость всякая-разная, машины дорогие да счета в банках. И чего этой ромашке-хризантеме еще надо было, а? Со своей законной половиной отсуженного имущества жила бы да радовалась, и мужа себе, глядишь, другого нашла бы… А она нет, она другим путем решила пойти. То есть решила: все мне одной пусть достанется, и точка. Еще и объяснение для такого решения нашла: мол, для дочки стараюсь. Мол, вторая половина имущества, которая у мужа должна остаться, пусть дочкина будет… Я ж хорошая мать все-таки, я о дочери думала! А то, что дочь своего отца очень любила, – это не в счет…

Между прочим, дочь этой женщины к Паше и обратилась, чтоб он ее мать в суде защищал. Вот каково ему было к этой защите готовиться, а? Не объяснять же суду про материнские чувства убийцы…

Правда, дочь потом снова к нему пришла и от его адвокатских услуг отказалась. Сказала: пусть мать понесет наказание, то, которого по закону заслуживает… Что отец ей очень дорог был и что ради его памяти она не может поступить по-другому…

Интересно, а если бы к Паше Гришино дело попало, смог бы он его защитить? Как бы Паша воспринял такую вот материнскую любовь, когда сына отдают на заклание?

Паша, Паша… Если бы меня слышал сейчас… Если бы смог помочь…

Так ушла в свои мысли, что чуть не проехала свою остановку! Еще и народу в автобусе набралось много, и пришлось проталкиваться к выходу с Мотей на руках!

– Ну вот мы и приехали, друг мой, – выйдя из автобуса, опустила она его на землю. – Сейчас домой пойдем, обедать будем. Хотя постой, Мотя! Мы же забыли! Мы с тобой важное дело не сделали – надо же в магазин зайти, молока и кефира купить для Нины Степановны! И хлеба еще… Идем, Мотя, идем… И вообще, надо бы у нее спросить, что еще нужно, пусть список составит. Хотя и говорит, что приходят к ней из собеса раз в неделю и с продуктами решают вопрос и с аптекой… Но спросить все равно надо…

Потом она долго звонила в дверь Нине Степановне, а та все не открывала. Понятно, что до двери ей долго идти, но тут вообще никакого движения не слышно! Может, случилось что? Надо «Скорую» вызывать, во все трубы трубить?

Но дождалась-таки – с той стороны двери лязгнул замок, и вздохнула с облегчением – жива, слава богу!

– Ну и что ты трезвонишь, покоя мне не даешь? – сердито встретила ее Нина Степановна, показавшись в дверях. – Я всю ночь не спала, только под утро задремала, а ты все звонишь и звонишь!

– Так я вот… Я вам кефир с молоком принесла… Еще хлеб и булочки свежие… – виновато протянула перед собой пакет Лидия Васильевна и добавила уже более уверенно: – А почему ночь-то не спали, Нина Степановна? Плохо себя чувствовали, да?

– Ну как сказать… Не то чтобы плохо…

– Сердце прихватило, наверное?

– Не, не сердце… Хотя и оно тоже… Душа у меня болела, Лидочка, вот что. Разбередила ты мне душу, теперь сама же и спрашиваешь, что да как!

– Я разбередила?! Да чем же?

– А тем! Что, сама разве не помнишь? Как ты мне давеча сказала-то, а?

– Как я сказала? Простите, но я правда не помню…