От тёмного истока

— Рихтер…. - растерянно сказал я. — А как же Анна, как же Анечка моя, Рихтер?! Мне срочно надо к ней… Господи, что же делать-то! Собаки… солдаты… граф… ведьмы… Господи Боже милостивый, Анечка моя, Анечка!!

— Товарищ агент, прекратить истерику!! — грубо заорал вдруг на меня дампир. — Что же, вы умеете только нарушать приказы, совершать ошибки, а потом истерить по этому поводу?!

Я немедленно разозлился. Как смеет этот вампирский выкормыш в такой момент тыкать меня мордой в мои ошибки! Как будто я сам их не осознаю! А что до приказов, то к этому у меня вообще отношение особое…

— Какая ещё истерика, Рихтер, так вас и разэтак! — кажется, я немного обогатил свой лексикон из речей приснопамятного водителя трейлера. — Вы что, не понимаете, что у них в руках моя Анна? Нам немедленно надо выбираться…

Рихтер спокойно смотрел на меня исподлобья с лёгкой улыбкой. Ах, вон в чём дело! Своей показной грубостью он и в самом деле в зародыше пресёк рвавшиеся уже у меня наружу истерические вопли, панику и заламывание рук. Я встряхнулся и спокойно сказал:

— Спасибо, товарищ специальный агент. Я в порядке. Погнали.

Мы перебежали в служебный коридорчик, шедший вдоль стены, противоположной входу в здание, и я переключил ментальный рычаг.

— Ловко у вас получается, — опять немного завистливо пробормотал Рихтер. — Раз — и нет ничего. Вы меня слышите хоть?

Я подбросил на ладони и снова поймал пистолет, чтобы показать дампиру, что воспринял его слова. Он с усмешкой кивнул и тут же сам начал довольно медленно превращаться в туманный столб — вместе со всей одеждой и экипировкой. Видимо, вампирские превращения работали примерно так же, как и моя деволюмизация. Последними растворились в тумане красные глаза.

Едва успели мы миновать стену здания дежурки, как откуда-то сзади-сверху раздалось гнусное хихиканье. Для меня оно было ещё более гнусным от того, что я узнал голос, и раньше для моих ушей он был красивым, серебряным и приятным на слух. Жутким диссонансом с прежним звучанием этого голоса звенели мерзкие смешки и донёсшиеся до нас слова. Это был голос Лидии Аусвальд-Залесьевой:

— Что, шпиончики, никак убегать собрались, хи-хи? Куда это вы, а как же мы? А как же Анечка Залесьева? Ты, бесплотный агентик Малинов, кажется, за ум взялся наконец? Узнаёшь меня? Как ты на нас с дочкой пялился, ха-ха-ха, даже вспомнить приятно!

Я резко обернулся. На козырьке крыши дежурки восседало на корточках странное и жутковатое существо. Несомненно, это была Лидия, но Боже, как она изменилась! Белокурые вьющиеся локоны превратились в струящиеся по ветру бледные свитые пряди, напоминающие клубок мёртвых змей, бежевое ажурное платье — в развевающийся полупрозрачный саван, глаза горели тёмным огнём, как у её мужа во время нашего с ним ментального поединка. Скромная грация графини уступила место невероятной распущенности поз, какой-то дикой, необузданной, исконной развратности, такой, что она одновременно вызывала плотское влечение и отвращение, как кошка в охоте. И всё-таки она была красива, потрясающе, демонически красива…

— Скажи, а такой я тебе разве не нравлюсь? — и Лидия, опёршись на руки, выгнулась назад, выставляя напоказ почти обнажённые груди с сильно торчащими сосками, и движением стриптизёрши на шесте перекинула ноги с одной на другую, бесстыдно мелькнув перед нами ничем не прикрытым лоном.

— Стреляйте, Малинов! — крикнул вдруг Рихтер, материализуясь рядом. — Перестаньте пялиться на неё, она пытается вас соблазном одурачить! Стреляйте!

И сам он поднял дробовик, щелкнул помповым затвором и надавил на спуск. Но полуголая демоница молниеносно сделала длинный скачок влево прямо из своей распутной позы, ловко, как пантера, как вихрь, так что заряд картечи просвистел далеко в стороне.

— Стрелять в женщину! — полугневно, полувосторженно завизжала Лидия. — Как низко! Как некультурно!

«Когда я слышу слово культура, моя рука тянется к пистолету», — механически подумал я, тоже взводя затвор ружья. И вспомнил про Анну. И все соблазнительные чары старшей графини вдруг развеялись, как дым.

— Малинов! — снова услышал я голос Рихтера. — Беглый огонь! Ведём беглый огонь и отступаем к лесу! Нам не попасть в неё, но и она не осмелится пока на нас накинуться. Стреляем и отступаем, стреляем и отступаем!

Ведя частую пальбу, мы начали отходить к лесным зарослям. Демоница на крыше выла и хохотала, буквально перелетая с места на место — похоже, ей даже нравилась эта жуткая игра в пятнашки между летящих смертоносных облачков свинца. Но задеть её зарядом нам действительно никак не удавалось — она ускользала из-под прицела, подобно вьющейся кобре. Однако и приблизиться к нам вплотную или как-то задержать нас она не могла.