От создателей Камасутры

Кряхтя и потягиваясь, мы поднялись на ноги, поддерживая друг друга, конечности онемели от долгого сидения в неудобной позе, ныла спина. Вернусь домой, первым делом пройду курс массажа. Вернуться бы только!

На улице было еще пустынно, дорогу спросить – не у кого, и мы побрели наобум, на всякий случай стараясь поворачивать направо, чтобы уйти подальше от злополучного заведения. Минут через пятнадцать мы вышли на большую улицу. Здесь уже появились пешеходы, хозяева лавочек открывали витрины, уличные торговцы раскладывали на прилавках товар, велосипедисты лавировали в негустом потоке транспорта.

Народ провожал нас любопытными взглядами. И зачем я потащила с собой эту корову, раздраженно косилась я на Галю. Черный ком, который она затолкала в сумку, чтобы потом переодеться, оказался джинсами-стрейч с вышитыми на задних карманах бабочками, инкрустированными разноцветными стразами, с сильно заниженной талией, над которой нависало рыхлое Галино тело. Сверху она напялила короткую черную футболку в обтяг, с огромным вырезом, украшенную черепом и костями. Венчала эту красоту патлатая Галина голова: выжженные перекисью волосы с диким начесом.

В сезон дождей туристов в городе практически не встретишь, и ее экзотическая внешность привлекала к себе излишнее внимание. Я, напротив, абсолютно слилась с местным населением, будучи в позаимствованном у хозяйки сари, с темными волосами и накинутым на голову покрывалом, скрывавшим большую часть лица.

Если ничего не предпринять, нас найдут, не пройдет и часа.

Сладить с Галей оказалось непросто. Только запугав ее до полуобморока рассказами о Кровавом Махарадже и индийских тюрьмах, мне удалось заставить ее надеть поверх футболки просторную мужскую рубаху, купленную в одной из встречных лавок, которая прикрыла большую часть ее несуразного костюма, и повязать на голову хиджаб. Теперь девушка смотрелась несравненно приличнее. Рубаха пятьдесят второго размера почти полностью скрывала ей фигуру, превращая ее в бесформенную тушу, платок придавал скромности и скрывал уродливые кудри. Потратив еще пятьдесят центов, я купила влажные салфетки и смыла с нее макияж.

– Ну вот. Теперь с тобой не стыдно по улице пройти, – удовлетворенно констатировала я.

– Заткнись, а? – злобно шипела красавица, любуясь на себя в витрине. – Жрать хочется. Изуродовала человека, так хоть накорми!

– Некогда. Уберемся отсюда, тогда поедим.

– Да? И когда это будет? Я сейчас жрать хочу! – топнула ногой нахалка.

Ну, все, с меня хватит! Таскай ее за собой, корми, пои, одевай, концерты ее выслушивай – дудки!

– Галя. Гони пять долларов!

– За что?

– За рубаху и платок, ах, да, еще доллар за салфетки. Всего шесть.

– Чего это? Я тебя не просила их покупать, хватит и того, что я их на себя напялила.

– Снимай! Снимай, говорю, – встала я, уперев руки в боки, посреди тротуара.

– Ты что, сбрендила?

– Давай сюда вещи и катись на все четыре стороны. Можешь обратно возвращаться, можешь домой валить, мне до лампочки. Ну, живо!

– Юль, ты что? Я же не знаю, куда идти!

– Не мое дело. Гони вещи!

– Да на, на, получи, – она принялась суетливо вылавливать из сумки рассыпавшуюся мелочь. – Вот, три… еще доллар. На. Шесть долларов!

– Спасибо. До свидания, – я повернулась и зашагала прочь.

– Стой, стой! – засеменила рядом разволновавшаяся не на шутку Галька. – Ну, ты чего, а? Ты что, обиделась? А? Ну, прости, ну, я пошутила неудачно. А? Когда я голодная, я всегда злая.

– Придешь ко мне, когда наешься.

– Юль, не бросай меня, я боюсь! Я одна не могу. Ну пожалуйста! А? Ну хочешь, я твою сумку потащу? Или еще что-нибудь?..

– Я хочу, чтобы ты закрыла рот! Не ныла, не спорила, не хамила и делала, что велят! Ясно?

– Да.

– То-то! Сейчас мы придумаем, как нам выбраться из города. Потом поразмыслим о еде. Можешь день и поголодать.

– Ладно. Ну что, идем?

Идем… Только куда? Мне надо подумать. Может, и правда сперва поесть? На сытый желудок я лучше соображаю.

– Знаешь, пожалуй, действительно надо перекусить. Вон какая-то кафешка. Пошли.

– Ну, вот видишь! – радостно закивала покладистая Галя. – А я что говорю!

В кафе было безлюдно, чисто, одуряюще пахло кофе. Я с удовольствием съела яичницу, выпила кофе с булочкой, Галя навернула порцию блинчиков с начинкой. Сытые и бодрые, мы вывалились на улицу.

Настроение у нас было отличное, страх ушел, захотелось присесть на лавочку, переварить завтрак. Мысли в моей голове ползали ленивые, светлые.

Не сговариваясь, мы плюхнулись на скамью на автобусной остановке и тупо уставились прямо перед собой. Через пару минут подошел какой-то мужчина и сунул нам под нос ксерокс с двумя плохо пропечатавшимися лицами. Обычный парень, лет двадцати восьми, в джинсах и футболке. Рослый, усатый. Подошел он сперва к деду, который торговал газетами рядом с остановкой, а потом к нам.

– Вы их не видели? – сунул он нам под нос бумажку.

Я прищурилась. Что за идиотизм – делать ксерокс с фотографий, вечно серая мазня получается, поди потом, разбери что-нибудь. Но я разобрала. И, ткнув изо всех сил в бок Гальку, чтобы она не заорала, ответила осипшим от страха голосом: