От первого до последнего слова

Он зарабатывал не просто хорошие деньги, а по-настоящему большие деньги и стал зарабатывать еще больше, когда получил степень, и они могли себе позволить выходные в Лондоне и отпуск в Испании. Она вечно придумывала развлечения, и все, что она придумывала, было ему интересно.

В Париже она читала ему из путеводителя, и когда уставала и предлагала, чтоб он сам читал, он всегда хохотал, отбивался и говорил, что все равно читать не умеет! Да и не запомнит ничего. Он запоминает, только когда она читает, а он слушает!

Ему было интересно, что Одруэн Мансар придумал дома с квартирами под крышей, и теперь они называются мансарды, самое дорогое жилье, особенно в центре.

Ему было интересно, что великий Гауди строил соборы в Барселоне, и когда католические епископы упрекали его в том, что строит медленно, он всегда показывал на небо и отвечал: «Мой заказчик никуда не торопится!»

Мартышка на Гибралтаре утащила у нее очки – просто вскочила на плечо и утащила! Очень расстроенная, она рассказала ему, как именно мартышки попали на Гибралтар, а он не слушал, он все смотрел на ее расстроенную мордаху и ужасался тому, как сильно ее любит.

Тогда он умел любить.

Потом ее не стало в его жизни, и его не стало тоже – по крайней мере такого, каким он был.

Остался самый обычный, серый человечек, не плохой и не хороший, так себе, в общем. И работу он поменял, потому что на прежней нужно было творить, а ему расхотелось. И волосы он подстриг. Когда его патлы, выгоревшие на концах именно на Гибралтаре, бесшумно валились на покрывало, которым он был укутан до подбородка, он равнодушно смотрел на себя в зеркало. Желтое лицо в зеркале он совсем не узнавал. Потом ему пришло в голову, что это, должно быть, и есть пострижение в монахи, но он быстро об этом позабыл. Ему было все равно.

Потом он выбросил все драные джинсы, которые она так любила, черные майки и толстые свитера. Теперь он одевался, как старик, на два размера больше, желательно подлиннее, так чтоб нигде не обтягивало и ничего не было видно.

Чтобы не было видно его , который когда-то так сильно любил и так радовался жизни!

Он нашел работу, где неплохо платили – больше все равно не потянуть, – встретил будущую жену и, кажется, полюбил ее, что ли!.. Потом родилась необыкновенная Дашка. Он и ее полюбил. Он бросил курить и полюбил еще и красный помпон, пиццерию по выходным, липкие поцелуи и лепет: «Папочка, я тебя люблю!»

Реанимация, в которой он пробыл так долго, должно быть, помогла ему. По крайней мере, он остался жив и хвалил себя за это. Много раз с тех пор, как она исчезла, он думал исчезнуть тоже.

Кто-то из великих сказал: не умереть и не ж ить – это разные вещи.

Теперь, после катастрофы, которая все время напоминала о себе болями в спине, он вдруг понял, что и так не жил. Но зато и не умер, конечно.

Жена очень убивалась, когда он лежал неподвижно, потом очень радовалась, когда он начал вставать, а потом сказала ему, что он непременно должен отблагодарить того самого доктора Долгова, который спас его на МКАДе. Андрей вяло препирался в том смысле, что не знает, как благодарить, не деньги же ему платить, в самом деле!.. Но потом покорился, позвонил и был страшно удивлен тому, что ангел-хранитель его не узнал!..

Позвольте, а разве ангелы не знают спасенных по именам?! Разве не наслаждаются их благодарностью и слезами восторга?! Разве забывают об исцеленных, как только в их, ангельском, присутствии отпадает необходимость?!

Андрей напросился на встречу и поехал в триста одиннадцатую клиническую больницу.

Он долго плутал в каком-то лесу на окраине Химок и в конце концов выехал на кладбище. Его это насмешило. Вот больница – громадный комплекс за забором с охранниками, а вот и кладбище, все очень удобно устроено.

Так, как и должно быть.

Человеку в форме, сторожившему турникет при входе, он сказал, что идет к Долгову, и еще какое-то время плутал по коридорам, как по тому самому химкинскому лесу, натыкался на людей в зеленых операционных костюмах, и на медсестер в халатиках, и на больных в пижамах и тренировочных штанах.

Здесь не было никаких ангелов и демонов, была обычная земная жизнь, в которой страдали, спасались, выздоравливали или умирали люди.

А потом Андрей вдруг увидел того человека.

Он никогда не думал, что увидит его еще хоть раз в жизни.

Нет, конечно, он мечтал увидеть его, особенно поначалу. Он мечтал о том, как увидит его и убьет. Он так отчетливо представлял себе это – еще до первой, душевной реанимации, в которую он загремел. Он представлял, как станет его душить и жизнь будет постепенно уходить из тщедушного тельца, как он еще потом посмотрит сверху, чтобы удостовериться в том, что действительно задушил, перешагнет через него, возьмет ее за руку и уведет за собой. И там, куда он ее уведет, никто больше не посмеет им мешать.

Никогда.

Он мечтал об этом днями и ночами, и иногда ему казалось, что он уже убил его – это же так просто! И это решило бы все его проблемы и избавило бы его от всех навалившихся на него несчастий!..

Потом перестал мечтать.