От Лукова с любовью

– Ты донимаешь меня, говоря мне то, что я и так знаю и помню. Я не слишком чувствительна.

– Ты слишком чувствительна.

– Это ты слишком чувствителен.

– Я всего лишь пытаюсь убедить тебя в том, чтобы ты не обнадеживала себя, чтобы потом не разочароваться, – тихо добавил он чужим, грубым голосом, что заставило меня остановиться и внимательно присмотреться к нему.

– О чем, черт побери, ты говоришь? – нахмурилась я, видя, что он на секунду остановился после того, как остановилась я, и повернулся ко мне лицом. Лучше бы он не был таким высоким. Было обидно, что ему буквально пришлось опустить подбородок, чтобы посмотреть на меня.

– Ты слышала меня, – сказал он таким тоном, от которого у меня зачесались руки.

– Отчего, черт возьми, я потом разочаруюсь? – Не исключено, что при этом я уже выпучила глаза или собиралась это сделать.

И этот идиот моргнул.

– От того, что ты больше не будешь моей партнершей.

Я уставилась на него, думая, что он шутит, но, принимая в расчет масштаб его эго, я поняла, что он искренне выкладывает мне поганые мысли, которые кружат в его голове.

– Со мной все будет прекрасно, Люцифер. Не беспокойся обо мне. Я не собираюсь до такой степени привязываться к тебе. Ты – не такая уж потрясающая личность.

Я не удивилась, когда на его лице появилось выражение неподдельной обиды.

– Знаешь, многие не отказались бы от такой возможности.

– Да, и многие оценили бы такую возможность, но знай, что ты не несешь золотые яйца, приятель.

Он прикрыл ресницами свои почти прозрачные голубые глаза.

– Золотые яйца?

– Да ты не читал «Сказки матушки Гусыни»?

Он просто хлопал глазами.

– Книжку с картинками?

Это начисто обезоружило меня, по крайней мере, до тех пор, пока я, прищурившись, не посмотрела на него.

– Что, если мне ужасно нравятся книжки с картинками и нравится, когда твоя сестра зачитывает мне меню? – выпалила я, не успев напомнить себе о том, что не следует ввязываться в это дерьмо.

Мне показалось, что Иван на секунду отпрянул, а потом захлопал глазами. Потом он покачал головой:

– Я знал, что ты злишься. Я знал это.

Проклятье.

– Я не злюсь, придурок.

Он покачал темноволосой головой:

– Примерно пятнадцать секунд назад ты буквально наорала на меня.

Я моргнула, неосознанно сжимая руку в кулак.

– Потому что ты играешь у меня на нервах.

– Тем, что говорю, что тебе нравятся книжки с картинками. Ты, не моргнув глазом, говорила мне гораздо более неприятные вещи, но…

Прав ли он был? Конечно, да. Собиралась ли я признавать это? Нет, черт возьми.

– Я не злюсь, – ответила я, уговаривая себя успокоиться и не горячиться. Не дать ему возможности вывести меня из душевного равновесия, потому что оно того не стоило. Не стоило бы. Нет.

– Ты злишься, – настаивал он.

Я скользнула по нему взглядом.

– Нет, не злюсь.

– Нет, злишься, – продолжал он, не осознавая, что бесит меня все больше и больше… или, возможно, он ничего не понимал, и ему просто было все равно. Это был Иван. По-другому быть не могло. – Не ты первая врешь мне, говоря, что не злишься, когда на самом деле злишься.

Я была готова двинуть ему с размаху, он этого заслуживал.

Но я могла сделать это только тогда, когда мы были одни. Я не могла забыть об этом условии.

– Не сравнивай меня со своими бывшими, – стиснув зубы, проговорила я.

Что-то странное очень быстро промелькнуло в его лице и исчезло с такой же скоростью, так что я могла бы подумать, что мне это показалось. Но нет.

Прежде чем он успел выдать мне еще какую-нибудь чушь собачью или попытаться завести разговор о бывших партнершах или партнерах, либо задолбать меня еще какими-нибудь намеками, я продолжила:

– Меня не волнует, что ты думаешь обо мне, Иван. Если бы меня это волновало, это было бы совсем другое дело, но меня не волнует. Ты не можешь сказать ничего, что задело бы меня за живое.

Теперь он моргал глазами совсем иначе. Медленнее. Дольше. Но, однако, это длилось около трех секунд, а потом выражение его лица опять стало обычным, и он произнес:

– Я достаточно хорошо тебя знаю.

– Ни хрена ты не знаешь, – отрезала я.

Но этот мужчина был не из тех, кто отступает, и я не сомневалась в том, что он никогда не пойдет на попятную. Секунду он пристально смотрел на меня, сделал глубокий вдох, а потом ответил:

– Я знаю тебя лучше, чем тебе кажется.

Теперь я, в свою очередь, вздохнула и прекратила спорить. Не имеет значения, что он думает, – сказала я себе. Не имеет значения. Мне все равно. Я знала, на что шла. Один год. Шанс на победу. Шанс на то, чтобы потом получить постоянного партнера.

– Нет. Не знаешь, – заявила я, убедившись, что дышу ровно и спокойно, а не задыхаюсь. Меньше всего мне хотелось, чтобы он понял, что как-то может влиять на меня.

– Я оставила вас одних на четыре минуты, а вы уже ссоритесь, – донесся до нас знакомый голос тренера Ли, которая, сидя на своем месте у бортика, снимала чехлы с коньков, чтобы присоединиться к нам на катке.

– Вы когда-нибудь поладите?

Иван сказал «да», а я в то же время сказала «нет», посмотрев на него при этом, как на продажную задницу.