Я еще немного покачала малышку, ее вопль постепенно превратился в обычное хныканье. Он протянул палец и нежно дотронулся до щечки Джесси, вероятно, удивившись ее мягкости, если он впервые находился в таком близком контакте с маленьким человеком.
– Замолчи.
Я слышала, как тихо он дышит.
– Она такая мягкая и маленькая. Они всегда такие маленькие?
Я посмотрела на ее личико, зная, что под ресницами прячутся ярко-голубые глаза, которые однажды приобретут тот же оттенок, что глаза моей мамы.
– Она родилась весом в три с лишним килограмма, это довольно много для такой невысокой женщины, как моя сестра, – объяснила я. – Бенни тоже крупный мальчик, это они унаследовали от своего отца. – Я опустила голову, чтобы поцеловать Джесси в лобик, поскольку раздался требовательный детский плач. – Дети безобидны. Они милые, они искренние. Они прелестные. Они лучше взрослых знают, что правильно, а что неправильно. Разве есть то, за что можно их не любить?
– Они крикливые.
Я посмотрела на него уголком глаза и прокашлялась, пытаясь не обращать внимания на пощипывание в нем.
– Ты сам крикливый.
Он быстро перевел взгляд на меня и сказал:
– Иногда у них случаются истерики.
Я подняла глаза к потолку.
– Создается впечатление, что ты описываешь себя.
Иван засмеялся так тихо, как только было возможно.
– Они плачут.
Я состроила гримасу, что вызвало у него улыбку, белозубую-белозубую улыбку.
– Замолчи. Я никогда не плачу, – прошептал он.
– Нытье… плач… одно и то же.
– Ты такая врушка.
Покачав головой, я опустила глаза на Джесси, свою маленькую племянницу.
– Я люблю малышей, особенно этих малышей. Моих малышей, – прошептала я, поднимая ее повыше у себя на руках. Джесси захныкала, я снова потревожила ее, держа вертикально, чтобы понюхать ее пеленку. Пахло превосходно. Это она унаследовала от моей сестры, она не воняла, когда испражнялась.
– У тебя их только двое? – неожиданно спросил Иван.
– Нет, у меня есть еще одна племянница от старшего брата. Она подросток.
– Ты близка с ней?
Я опять посмотрела на Джесси, думая обо всем, что я упустила, пока росла моя племянница. Я мало участвовала в ее жизни. У нее была любимая тетушка, и это была не я. Мне некого было винить, кроме самой себя.
– Сейчас стала несколько ближе, но недостаточно. Я была слишком молода, когда она родилась, и потом тогда я не… я не уделяла ей времени или уделяла его недостаточно, понимаешь, что я имею в виду? Она была младенцем, а потом выросла. Я слишком поздно поняла это.
Конечно, он понял, что я имела в виду, говоря, что прошло много времени. Я не была уверена, насколько много. Но он понял.
– Да, я понимаю, – согласился Иван. – Это неизбежно. – Уголком глаза я видела, что он смотрит на меня. – Не зацикливайся на этом. Это бессмысленно, и ты знаешь это.
Я пожала плечами:
– Ты говоришь так, как будто это просто, но ты знаешь, что это не так. Я бы не стала переживать из-за того, что она предпочитает мою сестру, но это выводит меня из себя, – почему-то сказала я ему. – Я не умею достойно проигрывать, вероятно, поэтому.
Что-то прикоснулось к моему плечу, и я увидела руку Ивана.
– Ты не умеешь достойно проигрывать, – согласился он.
Я одарила его скупой улыбкой, хотя мне было не до улыбок.
– Возможно, ты станешь ее любимой тетушкой. – Он снова коснулся щеки Джесси.
– Я работаю над этим, – сказала я ему. – Это моя цель. На этот раз я могу стать чьей-то любимицей.
То, как он медленно повернул голову, заставило меня насторожиться. Потом он прошептал:
– Что бы это значило?
Я снова пожала плечами, отталкивая от себя тяжелое ощущение, которое почему-то возникло у меня. Я хотела все исправить. Я собиралась стать лучше.
– Ничего. Просто я могу стать любимицей кого-то из моих родственников, поэтому я выбрала Джесси с тех пор, как решила начать с чистого листа.
Я должна была о чем-то догадаться по выражению его лица, но не догадалась.
– Я все равно не понимаю, что ты имеешь в виду. Объясни.
Я закатила глаза.
– То, что я сказала. Мамин любимец – мой брат Джонатан. Папина любимица – моя сестра Руби.
–
Я пожала плечами. У них есть свои любимцы. У всех родителей они есть. У Руби любимица – моя сестра Тэйли. Любимица Тэйли – Руби. Она же – любимица Себастьяна и Джоджо. Это нормально.
Не то чтобы Иван состроил гримасу – потому что он этого не сделал, – во всяком случае, 99,99 процента людей этого не заметили бы. Но это было что-то. 0,1 процента
Но я заметила его.
– Что? – спросила я его, не менявшего выражения лица.
Он, кажется, не удивился тому, что его застукали, и в этом был весь Иван, он не говорил ерунды и не лгал.
– Кто же твой любимец? – медленно выговаривая слова, спросил он, внимательно глядя на меня светло-голубыми глазами.
Бросив взгляд на младенца на моих руках, я улыбнулась, опустив глаза на крохотное личико.
– Оба эти малыша.