От июня до июля

- Вы почему разгуливаете по территории лагеря, когда вся рота занята чист­кой оружия в отведенном для этого месте и подготовкой к построению? - строго спросил Федорович. - Как неисполнительного и нестарательного бойца я буду вынужден вас наказать.

Дина покраснела, растерялась, что с ней в жизни случалось чрезвычайно ред­ко, расстроилась чуть не до слез, но, сдерживая себя, ответила:

- Извините. Я не слышала приказа. А оружие у меня все чистое. Можете про­верить.

- Извиняю, - без тени улыбки ответил Федорович. - Проверю вместе со всеми. Идите и готовьтесь.

Дина тотчас поспешила в расположение роты и увидела, что чисткой оружия добросовестно занимаются лишь такие новички, как она, пришедшие из Слонима. Старые партизаны беззаботно спали, подстелив фуфайки и шинели. Да слоним­ский баянист Яшка Фрайерман негромко наигрывал на гармошке, а вокруг него уже собрался кружок партизан.Сдерживая себя от соблазна присоединиться к группе слушателей, Дина разо­брала, прочистила и снова собрала автомат, пистолет, и без того вычищенные - проработав почти год в бойтелагере, она научилась исполнять это мгновенно, - и принялась терпеливо ожидать построения.

Наконец пришел командир роты. Команду «Становись!» правильно выполнили лишь старые партизаны - они тотчас выстроились в шеренгу по два, новички же путались, толкались, не зная и не умея определить свое место в строю. Наконец, с горем пополам да с помощью командира, выстроились. Федорович прошел вдоль строя, осмотрел оружие, одежду и обувь каждого партизана. Затем по списку на­звал фамилии тех, кому предстояло участвовать в боевой операции. Дина в этом списке не значилась. Все в отряде знали - предстоит штурмовать райцентр Коссо- во. Расстроенная Дина подошла к Федоровичу.

- Товарищ командир! Почему вы меня не берете на задание? - сдерживая оби­ду, спросила она.

- Я же объяснил, в операции будут участвовать люди, имеющие боевой опыт. Штурм населенного пункта, в котором укрепился вражеский гарнизон, - это поо­паснее, чем выпечка блинов, - сухо ответил командир. - И вообще, есть мнение, что женщинам необходимо сдать оружие и перейти в семейный лагерь.

Долго сидела Дина под березкой в стороне от всей группы, сдерживая рыда­ния, утирая слезы обиды и обдумывая, как ей добиться своего. Нет, в семейный отряд она не пойдет однозначно. Не для кухонно-прачечных забот осваивала она в бойтелагере все мыслимые типы стрелкового оружия. Она - боец и имеет право участвовать во всех партизанских операциях наравне со всеми. Пусть только раз­решат принять участие в этом бою, они еще увидят, как она умеет воевать! А сей­час необходимо обратиться к командиру отряда Павлу Васильевичу Пранягину и все ему рассказать, он поймет ее и разрешит воевать. Не маленькая же она. Сколь­ко раз жизнью рисковала за этот год войны. В конце концов, это её собственная жизнь, и она вправе распорядиться ею, как считает нужным. А главным сегодня может быть только одно дело - убивать ненавистных немцев и их подлых помощ­ников полицаев. И если при этом ей, именно ей суждено погибнуть, то значит, так и надо, и лучшей смерти себе она не хочет. Ведь гибнут же другие партизаны - чем она хуже? Там, на фронте, сотни тысяч солдат, среди них и девушки, воюют и погибают за наше общее дело. Они умирают, чтоб нас освободить, а я что, в это время буду кашу варить и кальсоны стирать? Нет, кашу тоже надо кому-то варить, и я соглашусь кашеварить и быть прачкой, если не смогу воевать, если струшу. Так думала Дина, утирая горькие слезы обиды. А потом пошла жаловаться Софе на несправедливость.

Софа первое время в отряде лежала пластом, не поднималась, не ела, ни с кем не говорила. Видя все это, к ней подошла Мария Ивановна, кухонная хозяйка роты. Села рядышком, погладила ее по голове, что-то пошептала ей, дыша в ухо. Софа долго рыдала. А потом, немного успокоившись, поела борща и осталась подручной помощницей кухонной хозяйки.

Выслушав Дину, Софа сказала, не поднимая головы: «Если можешь, иди и уби­вай их. Не спрашиваясь». И опять принялась за работу.

По приказу командира построился весь отряд. Подошел сам Пранягин. Рос­лый, статный, с открытым лицом. Глянул на партизан. Все замерли, словно и ды­хание остановили.

- Товарищи партизаны! - громко и четко сказал Пранягин. И от этого простого обращения дрогнуло сердце Дины - ведь это обращение и к ней, она - партизанка.