От экватора до полюса

Официально он мог бы сегодня не быть на пуске эксгаустера. Он инженер-электрик. Вся проводка давно смонтирована, и проблем нет. Однако он прекрасно понимает, что Николай сам не может уследить за всеми приборами, а индийские коллеги пока не настолько хорошо усвоили процесс работы, как говорится, с закрытыми глазами отвечать за каждое показание. А ведь тут нужна мгновенная реакция. Конечно, рядом начальник комплекса Кузовков, но, во-первых, он механик по образованию, а во-вторых, должен осуществлять общее руководство и вести переговоры со всякими начальниками для координации действий строителей и эксплуатации.

Мне, как переводчику, особенно приятно, что сегодня в ответственный день здесь собрались специалисты, неплохо владеющие английским языком. И Толя, и Коля, и Владимир Григорьевич перед поездкой в Индию закончили десятимесячные курсы по изучению английского языка, и потому во многих случаях обходятся без моей помощи. Гарбуз вообще мечтал быть переводчиком, лучше всех в моей группе учит модели, которые я даю, хотя после занятий не забывает отпустить пару ласковых слов в мой адрес типа:

— Наговорился, балабол? Пошли работать. Нечего тут сидеть, бумаги марать. Поможешь мне с мистером Мазумдаром поговорить. А то он мне вчера о высоких материях начал рассказывать, и я не всё понял.

Дмитрий Иванович опускает и поднимает щуп, по которому медленно начинает стекать вязкое масло. Всё идёт нормально.

Перекривая общий шум, слышится зычный голос Гарбуза, направленный в мой адрес:

— Эй, корреспондент! Иди сними меня с коллегами для истории, пока не начали пуск, если, конечно, ты принёс камеру с плёнкой. А то, может, дуришь тут всех? Могу включить лампочки для тебя. Ты же на цветную снимаешь?

Я подхожу, навожу на него камеру, и Толя начинает оживлённую беседу с индийскими инженерами, стараясь повернуть их в профиль ко мне или, во всяком случае, отвлечь на себя их внимание, так как знает, что я остановлю съёмку, если кто-то будет смотреть в объектив.

В это время раздаётся команда Андреева:

— Так, с маслом порядок. Давайте пускать.

Сразу происходит весьма определённая расстановка людей. Кузовков, Гилл, Варма, представители эксплуатации и я оказываемся в центре зала, чтобы видеть весь эксгаустер и все службы.

Справа, возле насосов и приборов давления, Рудской. Слева Гарбуз у контрольного щитка с кнопкой пуска. Дмитрий Иванович берёт слуховой стержень. Возле каждого нашего специалиста стоят их индийские контрпартнёры. Рядом рабочие готовые придти на помощь в любую минуту.

Дмитрий Иванович просит ещё раз открыть сливной кран системы охлаждения. Убеждается, что вода льётся. Все напряженно ждут команду. Даже женщины-уборщицы, сидевшие в конце зала с детьми на коленях, встали и тоже смотрят издали на то, что происходит в центре.

Жарко. Пот льётся по лицам советских экспертов из-под касок. Тёмная кожа индийцев тоже обрамлена каплями пота. Но никто не обращает на него внимания. Дмитрий Иванович машет рукой. Кажется, Гилл командует:

— Старт!

Мистер Мазумдар нажимает на кнопку пуска. Десяток пар глаз впиваются в приборы с поползшими вверх стрелками.

Первые секунды его никто не слышал — на такой высокой ноте он начался. Но затем резкий, громкий, всё заглушающий рёв мотора воткнулся ножами в уши, заставляя руки невольно подниматься к голове, чтобы защититься от дурманящего, парализующего, почти убивающего ужасного звука. И в то же время его почувствовали ногами. Пол задрожал и, казалось, ещё минута, и, как карточный домик, рухнет здание.

Чей-то крик «стоп!» потонул в рёве уже останавливающейся машины и затихающего, непрерывно меняющего тональность свиста. Сила инерции продолжала ещё вращать ротор на хорошо смазанных и отрегулированных подшипниках, когда люди начали приходить в себя от минутного шокового состояния.

Первый вопрос полетел от Рудского к Гарбузу через весь зал:

— Ты нажимал кнопку «стоп»?

— Да, — последовал ответ, — но защита сработала раньше. Я видел по приборам и нажал уже машинально на всякий случай.

— Отлично. Теперь, что случилось?

— Дмитрий Иванович, что вы думаете?

Андреев слегка сощурил глаза, пытаясь понять, что могло произойти. Его мысль в доли секунды прошлась по всему технологическому процессу и возможным вариантам неполадок. Свист — это воздух. Конечно, он. Но почему? И он стал рассуждать вслух, видя, что от него ждут немедленного ответа.

— Откуда-то не оттуда потянуло воздух. Мы всё закрыли. Я сказал, чтобы задвижка на обводном канале была открыта. Воздух должен был циркулировать нормально, а такое впечатление, что его тянуло с силой через маленькое отверстие. Нужно проверить шибера. Не может быть, чтобы в трубах образовался пробой.

Трубопроводы перекрывались внизу на первом этаже. Все пошли туда проверить версию Дмитрия Ивановича. Через минуту мы убедились в его правоте. Тот шибер, который он просил закрыть оказался слегка приоткрытым. В него и ворвался воздух, влекомый мощной всасывающей силой разгоняющегося эксгаустера.