От Бисмарка к Гитлеру

У Геббельса никогда не было самостоятельного властного положения под Гитлером, до какого вырос Гиммлер в течение последующих нацистских лет. Он всегда оставался только лишь исполнителем, функционером Гитлера, и он никогда не мог влиять на политику Гитлера, в том числе на его внутреннюю политику, как это иногда мог делать Гиммлер. Но Геббельс управлял одним из важнейших государств в государстве Гитлера. Потому что он монополизировал, будучи легальным образом облаченным властью для этого Гитлером, всю область, какую сейчас называют областью медиа, то есть всё, что могло влиять на общественное мнение и общественное настроение. Тогда это были в первую очередь пресса, радиовещание (телевидения ещё не было), но также театр, кино и в определенном смысле даже производство книг, литература. И Геббельс исполнял свою задачу очень искусно, чем с чисто технической точки зрения можно лишь восхищаться.

Геббельс вовсе не пытался обратить в национал-социалистическую веру весь немецкий народ. Вместо этого он направил свои усилия на то, чтобы нарисовать немецкому народу посредством медиа-ресурсов здоровый мир, который должен был установиться при режиме фюрера, под эгидой национал-социализма. Особенно отчетливо это проявлялось в политике Геббельса в области кино.

Хотя министр пропаганды при случае способствовал съёмкам нескольких грандиозных пропагандистских фильмов — но их можно сосчитать на пальцах одной руки. Как правило, вся продукция немецкой киноиндустрии состояла из весёлых, бесхитростных, впрочем технически и с художественной точки зрения хорошо сделанных развлекательных фильмов, в которых события происходили так, как именно всегда происходит в кино: фильмы, в которых маленькие девушки подцепляют больших мужчин и в которых любовь оказывается всегда права, в которых никогда не звучит приветствие «Хайль Гитлер!», в которых нет ни малейшего намёка на то, что Третий Рейх вообще существует. В этих фильмах немецкая кинопублика находила то, что она искала и всегда находила, а именно исполнение своей приватной сокровенной мечты.

Весьма примечательно то, что Геббельс большую часть своей пропаганды делал при добровольном сотрудничестве людей, которые считали себя противниками нацистов, и по образу мыслей были такими. Актёры кино и режиссёры Третьего Рейха большей частью были теми, кого тогда называли «антис [22]». Исходя из того, что они делали фильмы, в которых Третий Рейх так сказать игнорировался, многие даже полагали, что они ведут своего рода сопротивление. То, что они при этом во всей безобидности и не выражая ничего явно национал-социалистического, совершали работу Геббельса и помогали отчасти втирать очки немецкому народу — а именно, что всё лишь наполовину столь плохо, и что в основном всё ещё люди ведут совершенно нормальную жизнь — этого они не понимали. Нельзя упрекать их в этом, потому что они должны были зарабатывать свои деньги, как любой другой; и любой другой, кто в Третьем Рейхе посредством честной работы хотел заработать свои деньги, сотрудничал тем или иным способом с Третьим Рейхом. Только вот то, что задним числом представляется как помощь сопротивлению, как это теперь происходит во многих воспоминаниях актёров — это слегка преувеличение.

Абсолютно подобно ситуации в кино обстояло дело с политикой Геббельса в отношении прессы. Геббельс не запрещал буржуазные газеты. Запрещены были все предшествующие социал-демократические и коммунистические газеты. Буржуазным газетам он позволил существовать дальше; и ни в коем случае нельзя сказать, что он их на самом деле нацифицировал. В редакции правда посылали какого-нибудь национал-социалистического журналиста, в качестве своего рода соглядатая. Однако роль, которую он там играл, обычно была очень подчинённая. Большинство старых редакций значительных буржуазных газет, например «Дойче Альгемайне Цайтунг», «Франкфуртер Цайтунг», «Берлинер Тагеблатт», остались в прежнем составе, разумеется, за исключением своих еврейских сотрудников.

Они также писали так, как писали всегда — и они должны были так писать. В Третьем Рейхе вполне существовало многообразие прессы. Кто читал «Франкфуртер Цайтунг», тот получал описание событий совершенно в другом тоне и стиле, чем тот, кто читал «Фёлькише Беобахтер». А «Фёлькише Беобахтер» естественно ещё отличался от также продолжавших существовать национал-социалистических боевых листков, как например «Шварцен Корпс ( Черный Корпус)», органа СС, или «Штюрмер ( Бунтарь)», органа антисемитского среднефранконского гауляйтера Штрайхера. Читатель газет в целом имел выбор, чтобы видеть представление вещей таковым, каким он это желал, и обслуживаться далее в соответствии со своим настроем.