Осужден и забыт

Я согласился и взял не глядя обычный клетчатый складной зонт с загнутой ручкой, но куртка… Нет, я не мог удержаться, чтобы не подойти и не пощупать ее. Но как только она оказалась у меня в руках, мне захотелось прикинуть ее на себя, примерить, посмотреть, как она смотрится, а надев, я понял, что мы созданы друг для друга и что нас не разлучить никогда, аминь…

…При моем появлении в обнимку с шуршащим пластиковым пакетом, в котором, распятая на вешалке, висела новенькая куртка, водитель такси издал удовлетворенный вопль, нечто вроде: «Я так и знал, что тут вам придется что-нибудь по душе!» Честно говоря, я даже перестал на него злиться. Оживленно расхваливая достоинства моей покупки и этого магазинчика в частности (уж наверняка хозяин был его родственником!), таксист пообещал домчать меня в Крайстчерч в рекордном темпе. И в самом деле, мы рванули с места с небританскими скоростью и пренебрежением к правилам дорожной разметки.

Как ребенок, я разглядывал свою покупку, держа ее на коленях и не желая расстаться с ней хотя бы на минуту. Даже если бы мне достались часы марки Филиппа Шарриоля или другая подобная жутко дорогая и модная вещь, наверное, я бы так не радовался.

У каждого человека есть своя тайная страсть в одежде, и всем нравится не то, в чем по жизни приходится ходить каждый день. Люди в костюмах и галстуках, как правило, мечтают понежиться в замусоленных джинсах и растянутом художественном свитере, и наоборот. Один мой знакомый – художник-авангардист и футурист-модельер – для публики выглядит как совершенно съехавшая с катушек личность, ходит то в пластиковых мешках, то в консервных банках, но втайне он обожает классику Хьюго Босса и дома, в кругу близких друзей, позволяет себе расслабиться в шикарных костюмах с шелковыми сорочками и галстуками…

Что касается меня, то нет для меня ничего прекраснее и любимее стильной спортивной одежды. Я вертел в руках куртку, наслаждаясь плотной, как парашютный шелк, явно водоотталкивающей тканью, каждым брелоком на замке-"молнии", каждой строчкой шелковистой подкладки. На пластиковом шнурке, продетом в петлю куртки, болталась пухлая книжка-инструкция по уходу, но я не стал вдаваться в подробности, лишь пролистал ее. Достаточно уже того, что я видел собственными глазами, чтобы влюбиться в эту куртку раз и навсегда. В конце концов я понял, что не успокоюсь, если не переоденусь в нее немедленно.

Только почувствовав ее на себе, вдохнув специфический запах новизны, застегнув с удовольствием мощный замок-"молнию", я осознал, что это на самом деле моя вещь, и, с удовольствием сунув руки в карманы, почувствовал себя «комфортно и сухо», как в рекламе памперсов. Изрядно намокшее пальто, в котором я прилетел из Москвы, повесил на плечики, сложил пополам, сунул в целлофановый пакет от куртки и в таком виде засунул в сумку, предварительно разложив ее, после чего удобная дорожная сумка удвоилась в размере. Теперь ничто не мешало расслабиться. Через некоторое время я подумал о мотоциклисте и оглянулся, пытаясь сквозь заднее стекло рассмотреть, кто следует за машиной.

Мотоциклист был тут как тут. Меня смутило, что он даже и не пытался скрывать то, что он следует за нами. Может, тут замешана полиция или спецслужбы, те, кто следит за домом старика Мартова? Его охрана? Меркулов ведь предупреждал меня. Кто его знает… Если он обязан просто сопровождать меня до дома Мартова-Грина, чтобы удостовериться, что я не веду за собой киллеров из КГБ, то ладно, пускай сопровождает.

Мы выехали за пределы Ист-Энда. Снегопад временно прекратился, но туман не рассеялся. За окном машины мелькали коричнево-зеленые прямоугольники полей в белых пятнах нерастаявшего снега, вечнозеленые сплетения живых изгородей, убегающих в туман. В пейзаж то и дело врисовывались конфетной окраски здания мануфактур с полосатыми трубами, современными паркингами и ангарами складов.

Но беспокойство кололо меня, как шило в заднице. Я оглядывался и видел одно и то же: метрах в пятидесяти от машины, на невидимой границе, за которой туман уже не позволял рассмотреть никаких подробностей очертаний, за нами неотступно следовал мотоциклист. Порой между нами вклинивались другие автомобили, скрывая его из виду, но как только я оборачивался в следующий раз – картина принимала прежний вид. Черное шоссе со слабо люминесцирующей пунктирной линией разделительной полосы уходит в туман, и на границе видимости за нами неотрывно следует мотоциклист, как железная гончая.

– Мне кажется, он вас преследует, – очень кстати заметил водитель.

Надо же, какой наблюдательный!

– А как-нибудь уйти от него можно? Свернуть на проселочную дорогу, спрятаться? Можете попробовать?

– Вообще-то мне не хотелось бы влезать в неприятности, – вполне по-британски заметил водитель, и я понял, что уговаривать его или материально заинтересовывать бесполезно.

Я его понимал. Из-за меня он может потерять лицензию, а такое не компенсируешь парой сотен фунтов – всем, чем я располагал на данный момент.