Осужден и забыт

Лавка находилась тут же, но в отдельном строении, а витриной и дверью выходила на улицу. Заходили в нее в основном эмигранты, причем двух категорий. Первая – старое поколение: седоусые старики с редкими пучками волос на голове, но старавшиеся держаться бодро, подтянуто, словно собирались еще повоевать. Ко второй категории относилось так называемое молодое, или новое, поколение – потомки первого. Но в манере держаться они во всем подражали старикам.

Познакомившись с «новенькими», каковыми являлись Алексей и Катя, они приглашали их к себе в гости на традиционный чай из русского самовара. Чай всегда заканчивался китайской рисовой водкой, в редких случаях – контрабандной русской. Приходилось ходить и устраивать у себя ответные приемы.

Что больше всего поразило Алексея в Харбине, так это обилие велосипедов, преобладавших над всеми другими видами транспорта. В центре они буквально запруживали улицы, мешая любому другому движению. Они разве что не летали над головой. В результате он купил Костику детский велосипед и стал учить на нем ездить.

Катя занималась домом и сыном. Через шесть месяцев после того, как они первый раз ступили на землю Китая, она благополучно родила мальчика. Его назвали Славой.

Алексей знал, что долго засиживаться на одном месте им нельзя. Предстоял еще долгий путь, и не через одну страну, в конечный пункт их «командировки» – Латинскую Америку. Но существовали две причины, по которым приходилось торчать в Харбине в доме «дяди».

Первой был родившийся сын. Хотя у Алексея и имелся опыт передвижения по странам, но с грудным ребенком на руках этот вояж становился не только трудным, но и опасным. К тому же необходима была уважительная причина их отъезда (за эмигрантами здесь присматривали, особенно за русскими), и лучше, чтобы она была коммерческого плана. Значит, стоило найти дело, которое оправдывало бы их отъезд. И Алексей занялся поисками такового.

Решение неожиданно подсказала Катя. Как обычно, вечером после ужина они пили чай. Катя, рассматривая фарфоровую чашку с нарисованными на ней журавлями и веточками деревьев, задумчиво и как бы разговаривая сама с собой, произнесла:

– А почему бы не заняться экспортом чая?

– Что ты сказала? – переспросил Алексей и поставил свою чашку на стол.

– Я говорю, – она подняла на него глаза, -можно заняться торговлей чаем, например. Экспортом его в другие страны. Китайский чай один из лучших в мире. Кстати, китайцы его и открыли.

Алексей уставился в свою чашку, потом опять на жену.

– А почему бы и нет?

– Так давай попробуем. Займись этим.

И Алексей занялся. Занялся серьезно. Антикварная лавка отошла на второй план.

На доходы от продажи антиквариата он закупал первоклассные, дорогие сорта чая и, отгородив в лавке место под них, выставлял там. Но чтобы расширить ассортимент, а главное – выйти на оптовые закупки, денег не хватало. Пока приходилось ограничиваться мелкими партиями. Помог случай.

В начале сентября 1963 года в лавку к Алексею заглянул бывший проездом в Харбине англичанин. Кто-то порекомендовал ему или он сам случайно набрел, осматривая город, Алексей не знал. Факт тот, что, подумав, будто англичанин решил купить у него чай, к которому английские аристократы неравнодушны и, надо отдать им должное, знают в нем толк, он ошибся на все сто. Сухой и длинный как жердь посетитель интересовался антиквариатом. Роджер Крейнинг (так звали англичанина) оказался большим знатоком и ценителем китайского искусства. Мало того, он оказался еще и заядлым коллекционером. Но и это было не все. Роджер Крейнинг был довольно богат. Алексей определил это безошибочно: только состоятельный человек может себе позволить такие путешествия.

Осмотрев выставленный в лавке антиквариат, Крейнинг довольно хмыкнул и с интересом посмотрел на хозяина.

– Вы русский? – галантно поинтересовался он.

– Допустим, – без особого энтузиазма ответил Алексей.

Крейнинг на его тон никак не отреагировал.

– Я бы хотел приобрести у вас пару предметов.

– Какие именно?

– Вот эту и, пожалуй, эту. – Крейнинг указал на бронзовую статуэтку Будды размером со спичечный коробок и нефритовые четки.

Алексей назвал цену и с интересом взглянул на англичанина. Статуэтка была изготовлена в восемнадцатом веке и стоила недешево.

– Пустяки, – отозвался тот, правильно разгадав взгляд хозяина лавки, и достал из внутреннего кармана твидового пиджака пухлое портмоне.

Рассчитавшись, Крейнинг не собирался так быстро уходить, возможно, давно не общался с европейцами, а тем более с русскими. Рассказывал о себе, в то время как Алексей просчитывал – случайно он зашел или на него вышли спецслужбы. Но в глазах англичанина был такой неподдельный восторг, когда он говорил об искусстве Древнего Китая и его памятниках архитектуры, что Алексей невольно сравнил его с фанатично преданным своему предмету профессором какого-нибудь вуза. Когда лекция коснулась истории построения Великой Китайской стены, Алексей уже проникся к Крейнингу симпатией и, тактично перебив его, пригласил к себе в дом на чай, пообещав познакомить с женой, тоже, кстати, русской.