Осужден и забыт

– Юра! – закричала она. – Юра, открой! Открой!

Слезы брызнули из глаз. Сверток выпал из рук и валялся под ногами. Из двери напротив выглянул недовольный мужик в майке…

– В три часа ночи, блин… – начал он.

– Тихо! – воскликнула Лена, прислушиваясь.

За дверью послышалось какое-то движение, потом лязг открываемого замка.

На пороге стоял заспанный Юра Гордеев. Собственно, его разглядеть было трудно из-за густого дыма, наполнявшего прихожую.

– Извини, Лена, я тут заглянул в духовку, там твой пирог… Сырой… Я решил его доделать. Ну и уснул…

Ответом была звонкая пощечина…

Октябрьское утро шестидесятого года наползло на Москву грязными серыми тучами, сплошной пеленой затянувшими небо. Мелкий противный дождь не переставал врезаться в стекла новенькой черной двадцать первой «Волги», катившей с Лубянки на Смоленскую площадь.

В салоне кроме водителя находились двое. Оба на заднем сиденье, оба в штатском. Невысокий плотный мужчина с тяжелым взглядом и таким же тяжелым подбородком и другой, заметно моложе, с живыми серыми глазами и угадываемой даже под строгим темно-синим костюмом спортивной поджарой фигурой. Мужчины молчали. Им было над чем подумать. И незачем было разговаривать именно сейчас. Они все сказали вчера. Или почти все. Во всяком случае, пока не состоялась еще одна беседа, уже с третьим лицом и уже в другом месте.

Алексей Михайлов (так звали молодого пассажира) до мельчайших деталей помнил минувший день. Приглашение на дачу к непосредственному начальнику генералу Симоненко, возглавлявшему в КГБ СССР Первое главное управление, то есть внешнюю разведку, сразу настроило на серьезный лад. Более того, генерал, которого за глаза прозвали «перекати-камнем», был не тот человек, который вот так, запросто, пригласит на блины к себе за город. Пусть даже и Алексея. Вывод напрашивался сам собой: предстоит серьезный разговор. И то, что, когда в назначенное время он прибыл в Жуковку, кроме них двоих на даче никого не оказалось (Симоненко даже личного водителя, привезшего Алексея, отправил по какому-то делу), лишь подтвердило возникшее предположение.

Они были знакомы давно. Казалось, целую вечность. Хотя на самом деле встретились впервые всего восемь лет назад. Симоненко тогда был еще подполковником, Алексей же только что окончил высшую школу военных переводчиков. Естественно, мечтал попасть в одну из дружественных стран могучего и несокрушимого социалистического лагеря. Туда он не попал. И причиной тому послужила неслучайная встреча с подполковником КГБ Николаем Трофимовичем Симоненко.

Симоненко, дождавшись последнего экзамена Алексея, отвел его в сторонку, к подоконнику, представился и предложил закурить. Узнав, что парень не курит, похвалил (хотя так, будто знал это давно) и попросил заглянуть к нему завтра в «контору». И Алексей заглянул. Отказать в «просьбе» могущественному Комитету мог только последний кретин.

Симоненко встретил его в своем кабинете на Лубянке приветливой улыбкой, на какую только могло быть способно его широкое, словно вырезанное из скалы лицо. И глаза были спокойные, даже добрые. Предложил чай и начал издалека.

Он говорил об опасном окружении империалистического мира, об угрозе атомной войны мимоходом, невзначай выспрашивая мнение Алексея. А какое у того могло быть мнение, у только что окончившего школу военных переводчиков? И так ясно. Целиком и полностью поддерживаю, одобряю политику, осуждаю агрессора… Затем Симоненко коснулся его планов на будущее. Еще чего-то. Заговорил о долге каждого гражданина перед взрастившей его Родиной. О памяти перед павшими во время Отечественной войны отцами и дедами. А потом… потом о романтизме, риске и больших перспективах, открывающихся перед ним, Алексеем Михайловым, если тот решит стать разведчиком. То есть одним из них.

В заключение своей вербовочной речи гэбэшник заявил, что такие люди, как Алексей, на дороге не валяются – он наводил о нем справки – и им нужны. Попросил хорошенько подумать и не спешить с ответом.

Алексей хотя и был еще довольно молодым, двадцатидвухлетним парнем, но уже далеко не наивным простаком. Да такого бы в КГБ и вызывать не стали. Там ковались кадры крепкие. Он примерно такого разговора и ожидал. И даже не удивился развязке. Особенно пришлась по душе последняя часть выступления подполковника: о романтике и риске.

Он думал ровно один вечер и ночь. А утром позвонил Симоненко в кабинет.

Вокруг Алексея завертелась новая жизнь. Разведшкола КГБ. Опять учеба, но уже другого характера. Проверки, первая заброска. Оказалось – учебная.

Алексей физически был подготовлен хорошо (как-никак мастер спорта по плаванию), но и для него нагрузки порой казались непосильными. Приходя после занятий в свою комнату (курсанты жили по одному и практически не общались друг с другом), он валился на кровать, не имея сил даже раздеться.